Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни Страница 10

Секретарь горкома Рябов остановил свой выбор на Ельцине.

«В те годы 32-летний Ельцин производил впечатление перспективного молодого человека. Борис взялся за работу со всей своей настырностью. Он схватывал все на лету».

«Объективно говоря, работал он неплохо, – рассказывает Рябов уже в другом интервью. – Через 1,5–2 года мы выдвинули его на должность директора этого комбината. Но горком партии и руководство Главсред-уралстроя (начальником ГСУС в то время был С. В. Башилов, а его замом работал Н. И. Ситников,который и был у истоков создания ДСК) следили за работой Ельцина, спрашивали с него за ввод жилья, и в то же время серьезно помогали. Особенно в конце года, когда за 2 – 2,5 месяца до его окончания необходимо было сдавать по 100 – 150 тыс. кв. м жилья».

Я не случайно выделил в этом абзаце фамилию Ситникова – того самого Ситникова, бывшего ельцинского начальника и злейшего врага. Это что же получается, Ельцин поливает его на чем свет стоит, а тот, оказывается, даже после всех раздоров «серьезно помогал» строптивому подчиненному?

Такая, понимаешь, загогулина …

Назначению Ельцина на должность директора ДСК предшествовала еще одна весьма показательная история.

Домостроительным комбинатом руководил тогда человек по фамилии Микунис. К ельцинскому новаторству относился он скептически, упорно не замечал его рекордов и категорически отказывался воспевать достигнутые успехи . На каком-то партийном собрании, когда речь за-шла о передовиках, Микунис по обыкновению предпочел отмолчаться, и тогда слово взял Ельцин.

Что в действительности случилось там – покрыто уже пылью древности, рассказы свидетелей прямо разнятся друг с другом – но, очевидно, в присущем ему ключе Борис Николаевич принялся наводить критику и высказывать наболевшее .

Сразу после заседания Микунис свалился с сердечным приступом, оправиться от него не смог и вскоре скончался. Нетрудно догадаться, кто занял освободившееся кресло: конечно же, передовик и новатор.

Правда, к бригаде этих самых передовиков, еще недавно своей красе и гордости, он мгновенно утратил интерес. Отныне-то уже все эти потемкинские деревни были ему ни к чему.

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

При психическом автоматизме у человека преобладают идеи собственного величия на фоне приподнятого или пониженного настроения. Больной ощущает себя центром мироздания.

А теперь посмотрим на всю эту ситуацию с другой стороны. Ладно, организовывал Ельцин дутые рекорды, но разве не по такому же точно принципу жила тогда вся страна; разве не по разнарядке спускали в коллективы звезды Героев и ордена?

Пусть тяжелый, неуживчивый характер; да, постоянно собачился со своим начальством. Зато никто не в силах упрекнуть его в карьеризме и приспособленчестве.

В 34 года возглавить многотысячный коллектив, крупнейший в Свердловске домостроительный комбинат – это, извините, не марксизм-ленинизм студентам втолковывать и не в парткоме штаны протирать. А ведь именно этим занимались в те годы большинство будущих политических светил, да еще статейки в партийную печать пописывали.

Что же до его жесткости, то, наверное, по-другому на стройке было и нельзя. (Всякий, кто хоть раз соприкасался с представителями этой древнейшей профессии, меня поймет.)

Масштабы задач, которые стояли перед Ельциным, были действительно гигантскими. (Чего стоит упомянутая Рябовым сдача 100 – 150 тысяч метров жилья за два авральных месяца?)

Здесь не было места сантиментам и розовым соплям. Метры, метры и еще раз метры. Но даже при такой жесткой дотошности не обходилось без эксцессов.

В 1966-м в Свердловске произошло ЧП: обрушилась недостроенная пятиэтажка. Возводил ее ельцинский ДСК. Как установила комиссия, причиной аварии была спешка строителей, заливавших фундамент зимой. На морозе бетон не успел схватиться, и когда потеплело, он начал «таять». Здание «поплыло».

Слава богу, обошлось без жертв: в момент обрушения на объекте не было ни души. В противном случае вся история страны могла пойти совсем по другому пути. Здесь же отделался Ельцин исключительно легким испугом. Его даже не наказали по партийной линии, хотя первый секретарь обкома Николаев и требовал снять бракодела с работы. Но вновь вмешался «добрый ангел» Яков Рябов: он к тому времени был уже вторым секретарем обкома.

«Я заявил, что сам разберусь с этой ситуацией и доложу о ходе расследования на бюро ОК КПСС», – рассказывает Рябов в интервью журналистам.

Разобрался. Доложил. А вскоре Ельцин получил первую свою награду – орден «Знак Почета», именуемый в партийных кругах «Веселые ребята». Это стало единственным его наказанием, ибо по итогам пятилетки обещан ему был орден Ленина – высшая награда страны.

А злополучный дом в итоге все равно достроили: прежними ускоренными темпами…

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Маниакальные состояния включают в себя переоценку собственной личности, легко переходящие в манию величия – ощущение могущества и неограниченных способностей, уверенность в своей гениальности и избранности.

Принято считать, что Ельцин испокон веку был идейным борцом со всяческими привилегиями. Однако никаких свидетельств этой красивой легенде нет.

А ведь став начальником ДСК, Борис Николаевич автоматически попадал в узкий круг «особо избранных». Отныне он получал доступ к спецжизни : спецпайкам, спецполиклинике, спецсекции в универмаге.

Охотно верю, что такое неравноправие, тем паче в Свердловске, который всегда славился отвратительным снабжением, вызывало у Бориса Николаевича отвращение. Он наверняка даже протестовал. Но… исключительно внутренне.

Зато когда дело касалось внешней стороны, эффектных жестов и фраз, по части борьбы за справедливость Ельцину не было равных.

Его однокурсница Аннета Львова описывает, как однажды обратилась к Борису Николаевичу за помощью. В ее новой квартире, построенной таким же скоростным методом, не хватало тепла. И она по простоте душевной позвонила Наине: поговори с Борисом, срочно нужна батарея.

«Выходит на крыльцо хмурый, сам себя перебарывает, конечно. Вот, знаешь, говорит, если бы у тебя не болел папа, никакой батареи ты бы не получила. Вот квитанция, заплати за батарею, но это последний раз. Завтра у меня попросят рамы, послезавтра – дверь, так в хозяйстве не годится».

Прямо-таки – ленинская честность. Но что поразительно, однокурсница Львова воспринимает это не то что с обидой, наоборот даже: с гордостью.

«Он был прав, – восклицает она, – и сам никогда ничего не просил для себя у начальства. Никаких себе квартир и преимуществ. Это друзья за него просили и просто заставили как-то переехать в новую квартиру. Он это очень совестливо переживал».