Леонид Карцев - Воспоминания Главного конструктора танков Страница 10

К танку, как боевой гусеничной машине, предъявляется ряд специфических, зачастую антагонистических требований. Например, танк должен обязательно позволять транспортировку железнодорожным транспортом. А это значит, что его ширина не должна превышать 3400 мм. В связи с этим не могу не вспомнить случай, происшедший в июне 1970 г. Я был назначен заместителем председателя Государственной комиссии по выпуску слушателей Военной академии бронетанковых войск. К защите представляется комплексный проект нового танка, который разработали пять слушателей. Я подошел к развешанным на стене чертежам, посмотрел на общие виды и обнаружил – ширина танка 3530 мм. Я, конечно, сразу сказал, что танка с такими габаритами быть не может. Последовала немая сцена, подобная той, что изобразил Н.В. Гоголь в «Ревизоре». Как быть? Комплексные проекты поручают лучшим слушателям и, понимая, что виноват в ошибке в большей мере руководитель дипломного проектирования, я предложил не обращать на нее внимания.

Что касается длины танка, то она должна быть по возможности меньшей. В соответствии с теорией гусеничных машин, чем короче опорная поверхность и больше ширина колеи, тем меньшая мощность затрачивается на поворот машины. Если же длина опорной поверхности в 2,5–3 раза больше ширины, то машина в ряде случаев вообще не сможет поворачиваться. Большая высота танка увеличивает его вес и поражаемость всеми видами огня. Повышенный вес снижает удельную мощность и увеличивает удельное давление на грунт, чем ухудшает маневренность танка.

В связи с требованием увеличить маневренность танка необходима установка более мощного двигателя, что приводит к увеличению объема моторно-трансмиссионного отделения.

Установка более мощного вооружения требует увеличения объема боевого отделения. В то же время в связи с непрерывным повышением пробивной способности огневых противотанковых средств требуется усиление защиты танка, что ведет к росту его веса. Увеличение же веса танка ухудшает его маневренность. И в этом заколдованном кругу противоречивых требований должны крутиться создатели танков.

С самого начала работа по «объекту 140» (именно так назывался в состоянии разработки новый танк) пошла тяжело. Старые руководители секторов относились к ней пессимистически, без огонька. Начальник сектора нового проектирования демагогичный, экспансивный по характеру Н.М. Чистяков практически устранился от работы. В 1950 г. в КБ была организована обязательная политучеба руководителей. Изучали «Краткий курс ВКП (б)». Была и группа беспартийных руководителей, в которой занимался Чистяков. После прохождения знаменитой четвертой главы он настолько увлекся изучением классиков марксизма-ленинизма, что по аналогии с «Введением в диалектику природы» Ф. Энгельса решил написать «Введение в диалектику техники». Этот плод своих бдений он направил в ЦК КПСС, куда его вскоре вызвали вместе с Ю.Е. Максаревым и с каким-то академиком. После неудачных дискуссий с учеными и партийными авторитетами «научный» труд Чистякова, пройдя по партийным инстанциям сверху вниз, вновь оказался в Нижнетагильском горкоме партии. В конце концов, переполнив чашу терпения всех на заводе, Чистяков был переведен сначала в Ленинград, а затем еще куда-то.

Вместо Чистякова начальником сектора нового проектирования был назначен талантливый, скромный, не имеющий желания уехать в Харьков Иосиф Абрамович Набутовский. С ним то и поехали мы в Челябинск договариваться с И.Я. Трашутиным о форсировании двигателя В-2.

Я всегда представлял себе Ивана Яковлевича Трашутина творческим, увлеченным конструктором, которого знал как одного из создателей двигателя В-2 для танка Т-34. Тем неожиданней был для меня его категорический отказ заниматься форсированием своего детища. Горько было сознавать, что И.Я. Трашутин с годами стал консерватором и не хотел идти ни на какой риск. Такое я наблюдал впоследствии и у других старых руководителей. Примером тому мой бывший руководитель А.И. Шпайхлер, которого я всячески пытался привлечь к разработке новой трансмиссии для будущих танков, а он всякий раз уходил в сторону, желая только одного: спокойно доработать до пенсии. В результате такой осторожности мы не имели перспективного задела в разработках узлов и механизмов трансмиссии танка.

После отказа Трашутина мы поехали с такой же просьбой в Барнаул на моторный завод, где изготавливались двигатели типа В-2 для народного хозяйства. Главный конструктор завода Евгений Иванович Артемьев встретил нас хорошо и взялся за доработку двигателя с форсированием мощности до 580 л.с. Работа над проектом началась.

Летом 1954 г. КБ и опытный цех перешли на новую экспериментальную базу. Как у нас водится, она была принята с множеством недоделок, да и ее проект оставлял желать лучшего. В связи с этим работники конструкторского бюро и цеха начали работы по оборудованию стендов, а помещение для испытаний моторно-трансмиссионного отделения пришлось пристраивать к новому зданию уже самим. Внутри помещения КБ перенесли перегородки, разломали один туалет и переоборудовали его под кабинет двум заместителям главного конструктора. Я, как и в старом здании, разместился в одном помещении с А.В. Колесниковым.

Несмотря на дополнительные хлопоты, связанные с переездом, технический проект на новый танк мы разработали в установленные постановлением сроки. По компоновке «объект 140» не отличался от танка Т-54. Что касается внешнего вида, то его пушка имела более длинный ствол с эжектором посередине, острый угол наклона носовых листов корпуса и шестикатковую подвеску с поддерживающими роликами. Стремясь облегчить машину, мы предложили применить гнутые, с переменным профилем по ширине борта, алюминиевые опорные катки, алюминиевую крышу моторного отделения и другие, менее значительные, нововведения. Однако, несмотря на все это, вес танка оказался на полтонны больше заданного, из-за чего наш первый вариант был забракован. Потерпев столь ощутимое поражение, я был готов пасть духом. Не находил я нужной поддержки и у своего заместителя по опытным работам Я.И. Барона, упорно смотревшего в «лес», а вскоре, по заключению врачей, и вовсе уехавшего в Харьков.

Оценивая сейчас многие свои действия и замыслы той поры, я понимаю, что в основном причиной ошибок была моя неопытность, желание во что бы то ни стало достичь результата как можно быстрее. Имея большой опыт работы главным конструктором, можно было легко «запрятать» избыточные полтонны веса «объекта 140» на бумаге или же на свой страх и риск (как это практиковалось в работе конструкторов) изготовить опытные образцы в соответствии с техпроектом, хотя он и был забракован. Вместо этого мы начали искать, где «сэкономить» злополучные полтонны и вконец испортили проект.