Федор Архипенко - Записки лётчика-истребителя Страница 10

После приземления погода ухудшилась и вновь наше звено поставили дежурить в готовности № 1, а спустя минут десять я увидел с КП ракету на вылет и сразу запустил мотор. Ибрагимов и Сергов никак не могли запустить моторы и я взлетел в одиночку. В полете перехватил несколько наших транспортных самолетов Ли — 2 и… потерял в воздухе ориентировку. Пришлось ее восстанавливать: вышел на Харьков и от него стал выходить на Богодухов, взял было карту, чтобы сориентироваться, но ее вырвало из кабины. Запомнил, что курс на Богодухов примерно 330°, кроме того увидел с воздуха железную дорогу Харьков Богодухов. Подлетая к Богодухову я узнал его и взял курс на аэродром, зная, что он в 10 км от города на колхозном поле. Из-за плохой погоды я выскочил на эту площадку на малой высоте, узнав ее по нахождению на ней самолетов, сделал заход и произвел посадку. Меня сильно отругал командир полка, за то, что вылетел без командира звена. Этот полет пошел мне на пользу, немного освоил в воздухе самолет и был этим очень доволен. Ведь это был уже пятый полет на ЛаГГ-3, я даже делился с другими летчиками своими ощущениями о его поведении в воздухе.

Сейчас с тайной гордостью вспоминаю этот случай, давший мне право называться воздушным бойцом, желавшим драться с врагами Родины. Тогда я отдавал себе отчет, что из-за плохой погоды мог вообще не вернуться на аэродром, не знал, где запасные аэродромы, мог при вынужденной посадке разбить самолет… Но в то время я о себе не думал, как не думал и о последствиях.

Через пару дней погода восстановилась и мы улетели в район города Нежин, под Киев, на аэродром со странным названием Володька — Девица. С этого аэродрома начали вести боевые действия, вылетая в районы Киева, Чернигова и дальше.

В один из тех дней мы дежурили звеном на аэродроме в готовности № 1 и заметили три немецких самолета, шедших прямо над нашим аэродромом на высоте тысячи метров. Я быстро запустил мотор и, взлетев, стал их догонять. И надо же! Что-то случилось с мотором — начались перебои, стук, пошел дым. Пришлось вернуться, как сел — ума не приложу. Когда вскрыли капоты, оказалось, что мотор сгорел.

Прошло много времени с тех пор и сейчас, когда я вспоминаю тот случай, какая-то дрожь охватывает меня, удивляюсь, как я тогда уцелел и как смог произвести посадку на свой аэродром! Скорее всего удалось мне это за счет мгновенно принятого правильного решения, выполненного спокойно при хорошей технике пилотирования. Считаю, это природный дар, т. к. до сих пор в сложной обстановке порой принимаю решения мгновенно и чаще именно такие решения ведут к успеху.

На другой день мне дали приказ принять самолет в другой эскадрилье и в составе звена вылететь в район Кременчуга. Ведущим был зам. командира полка, воевавший в Испании майор Георгий Семенов. Своими ведомыми он взял лейтенанта Ивана Доценко и меня.

Задача наша была обеспечить нанесение бомбового удара самолетами И-15 по немецким войскам, которые прорвались через Днепр.

Вышли на цель в районе севернее Кременчуга. Самолеты И-15 начали штурмовать колонны немцев и тут нагрянули истребители врага. В этом воздушном бою мною был сбит первый немецкий самолет — им оказался истребитель Me-109. Удалось подбить и еще одного, который пристроился сзади к нашему самолету И-15, вел по нему огонь и даже отстрелил часть нижней консоли. Я заметил его сверху — сзади, немедля перешел в атаку, открыл огонь с дистанции 40–50 метров. Самолет противника сразу задымил и со снижением пошел за Днепр. В то время летчики наши были еще тактически неграмотны, плохо обучены, ведь юркий И-15, освободившись от бомб, мог вести воздушный бой, уж во всяком случае маневрировать, а летчик по прямой пытался уйти от атаки истребителя Me-109. Мало было у нас грамотных по тому времени командиров и в этом одна из причин того, что так безбожно били нас тогда немцы, как на земле, так и в воздухе. А летчикам, которые участвовали в боях, было запрещено делиться опытом — все держалось в секрете.

Что осталось от того полета — благодарность летчика, которого спас от Me-109, ибо еще мгновение и он его поджег бы, кроме того в том воздушном бою я открыл счет сбитых мною самолетов противника. Из трех наших самолетов был исправен только мой, а у других двух не стопорился дутик. В силу этого мне приходилось одному сопровождать девятки бомбардировщиков СБ в район Кременчуга, где они бомбили переправы через Днепр. Сколько было потеряно наших самолетов СБ, главным образом от огня немецкой зенитной артиллерии, вспомнить страшно. Ведь летали они днем, в плотных строях, на высоте 1500 м, легко загорались… Еще одну победу довелось одержать в вылете на сопровождение бомбардировщиков Су-2. Взлетев, я набрал высоту 2500 м и сразу же возле аэродрома заметил рядом справа бомбардировщик Ю-88, перешел в атаку, расстреливая противника «по-научному», как учили: вначале открыл огонь по стрелку, затем по моторам. Неприятельский самолет задымил и сел на нашей территории, неподалеку от аэродрома базирования.

Вернулся я на аэродром и некому даже доложить о своем успехе. Майор Семенов улетел в Нежин. И оставался я один из звена с исправным самолетом, воевавший против всей Германской империи под городом Кременчугом. Только два летчика из дивизии Демидова видели мой воздушный бой и похвалили меня после посадки. Кто они — не знаю, помню, называли меня молодцом и трясли руку, а один добавил: — «Мы не стали мешать».

Вечером на У-2 из Нежина прибыли летчики 17 иап Ибрагимов и Сергов, но обстановка на нашем направлении к тому времени складывалась весьма неблагоприятно, немецкие танковые колонны прорвали фронт и развивали наступление.

Некоторые летчики дивизии докладывали, что видели идущую с юга танковую колонну, но командование 15 иад не верило этим сведениям, мол, это наши танки. Враг не оставил времени на выяснение — налетели немецкие бомбардировщики, вышли на границу аэродрома танки, их огонь корректировал Хе-126 и все, что было на летном поле, немцы уничтожили. Это была трагедия, хуже ничего не придумаешь чем то, что допустило руководство 15 иад.

Мне, Сергову и Ибрагимову как-то удалось сесть на грузовик отступающих пехотинцев и уехать подальше. В момент нападения на аэродром мы были на его северной дальней окраине, что и спасло нас от гибели. Из-за воронок взлетать самолетам было уже нельзя и танки расстреливали их в упор, больно было смотреть.

Добрались мы на попутных автомашинах вначале до Полтавы, а затем и до Харькова.

Оказывается, немцы завершили окружение наших войск в районе Киева и развивали наступление через Кременчуг — Чернигов на Полтаву. В результате некоторые авиационные полки, в том числе и наш 17 иап, остался в окружении. Немногие сумели улететь. Зам. командира полка Семенов вылетел ночью и взял командира Дервянова в люк ЛаГГ-3. Улетело и еще несколько летчиков, остальные выходили с боями на Харьков.