Михаил Пазин - Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой Страница 10

Петр I перед свадьбой не поскупился – дал Анне 200 тысяч рублей приданого и заключил с Фридрихом I договор, по которому король Пруссии обещал давать Анне по 40 тысяч рублей ежегодно в случае смерти мужа и бездетности. Свадьба состоялась 31 октября 1710 года. Жениху с невестой было в ту пору всего лишь по 17 лет. На торжестве Петр I лично разрезал своим кортиком два огромных пирога, откуда «появилось по одной карлице, превосходно одетых». Они тут же, на столе, исполнили изящный менуэт.

Здесь уместно небольшое отступление: позже этот эпизод вошел в книгу «Приключения барона Мюнхгаузена» как невероятная выдумка. Однако это была не выдумка, а правда. Вспомним слова актера О. Янковского из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»: «Дело не в том, летал ли я на Луну или нет, дело в том, что барон Мюнхгаузен никогда не врет!»

По случаю бракосочетания Анны пиры и торжества в Петербурге продолжались два месяца. Свадьбу сыграли в меншиковском дворце – самом приличном здании новой столицы. На следующий день состоялась ранее невиданная церемония – под сурдинку сыграли свадьбу царского карлика Екима Волкова, для участия в которой со всех концов страны свезли более 70 уродов. Все гости потешались над ужимками и кривляньями карликов и карлиц. Такие развлечения были вполне в духе того времени. Забегая вперед, скажем, что чем самостоятельная жизнь Анны началась, тем и закончилась – такой же шутовской свадьбой придворного шута Голицына, сыгранной в знаменитом Ледяном доме зимой 1740 года, в год смерти императрицы.

При этом, по петровскому обычаю, не соблюдалось никакой умеренности ни в еде, ни в питье. Фридрих-Вильгельм тоже был не дурак выпить и в свои 17 лет был уже законченным алкоголиком. Вследствие таких излишеств он заболел – возможно, не выдержал алкогольного состязания со своим новым родственником, Петром I. Как известно, Петр и в пьянстве был Великим.

Не обращая внимания на нездоровье – эка невидаль, похмелье, – он выехал вместе с новобрачной в Курляндию. 10 января 1711 года Фридрих-Вильгельм неожиданно скончался на мызе Дудергоф. Прах герцога отвезли в Курляндию и там похоронили в родовой усыпальнице. Таким образом, Анна в свои 17 лет неожиданно оказалась вдовой, так и не познав радости секса и материнства. Однако Петра I меньше всего волновали чувства Анны – ему даже было выгодно, чтобы на курляндском троне сидела его племянница, пусть и без реальной власти.

Так царевна Анна, теперь уже герцогиня курляндская, оказалась у разбитого корыта. Заплаканная, она вернулась в Петербург. Анна недолго пожила в столице, погостила у своей матери в Измайлове, а уже летом 1712 года «добрый» дядюшка Петр I вытурил ее в Курляндию – пусть сидит там и представляет русские интересы в Прибалтике. Одно время Петр даже намеревался отправить туда и Прасковью с оставшимися дочками, но обошлось. Анне Ивановне разрешалось приезжать погостить к матери в Измайлово, но надолго задерживаться в России она не могла. Так Анна оказалась в столице герцогства Курляндского городе Митаве (ныне Елгава, Латвия). Поскольку Анна была абсолютно не годна к управлению не то что герцогством, но даже деревней, в помощники ей дали Петра Бестужева-Рюмина.

И осталась Анна, герцогиня курляндская, одна, во враждебном окружении, фактически изгнанная из России, без чьей бы то ни было помощи. Дядя умершего мужа Фридрих I сразу же забыл о своем обещании выплачивать по 40 тысяч рублей в год в случае смерти мужа, и она постоянно нуждалась во всем, даже в еде. Анна вынуждена была писать униженные и заискивающие письма Петру и его второй супруге Екатерине с просьбой о помощи. Мать, царица Прасковья, хоть и не любила Анну, но все же помогала ей всем, чем могла, в том числе и хлопотами о казенном вспомоществовании. Анна неоднократно приезжала в Петербург и буквально попрошайничала, изо всех сил стараясь понравиться сильным мира сего. Многие жалели Анну, поставленную в униженное положение. Как известно, у нас на Руси страдальцев любят, и это обстоятельство сыграло не последнюю роль в выборе ее императрицей. Не было б счастья, да несчастье помогло.

Это был для нее самый тяжелый период времени – одна, в окружении алчных остзейских баронов, она совсем забросила себя. В это время ее обычно видели полуодетой, нечесаной, целыми днями валявшейся на медвежьей шкуре. Вот в этот момент униженная и оскорбленная Анна и сблизилась с единственным русским человеком в ее свите гофмейстером Петром Бестужевым-Рюминым. Вернее, он воспользовался ее вдовьей слабостью, не без взаимного удовольствия, кстати сказать. Она была молода, гормоны играли во всю силу, и мужчина был ей просто необходим. Да и для здоровья «это» полезно. Так Анна и Петр Бестужев стали любовниками. В 1712 году ей было 19 лет, а ему – 48. Разница в возрасте большая, почти в 30 лет, но, как говорят, любви все возрасты покорны. Ничего не попишешь. Итак, Петр Бестужев стал фаворитом Анны и вел все ее дела по управлению герцогством. Также он представлял русские интересы в Прибалтике. Отметим, что подобным образом Анна Ивановна будет поступать и в будущем – заводить себе временщиков-фаворитов, чтобы они за нее управляли государством. А там хоть и трава не расти.

Однако до этого было еще далеко. Пока любовники к взаимному удовольствию наслаждались друг другом, грянул гром. Как-то раз Анна Ивановна помогла бежать в Варшаву второй жене своего дяди, В. Салтыкова, с которой он плохо обращался. Как он узнал об интимной связи Петра Бестужева с Анной, остается загадкой (наверное, у нее были болтливые слуги), но в припадке злобы, в отместку за помощь беглянке, «заложил» их царице Прасковье. Та, конечно, возмутилась и потребовала от Петра I удалить дочкиного «галанта» (так тогда завуалированно называли любовников) из Митавы. Однако Петра I меньше всего волновали амуры своей племянницы – ему нужно было, чтобы Курляндия оставалась в зоне русского влияния, а осуществлять это влияние мог только Петр Бестужев. Так что требование царицы Прасковьи он проигнорировал, и Бестужев остался в Митаве.

В 1713 году Петр I отправил его в Гаагу, как было сказано в указе для «присматривания политических дел», а в 1717 году он снова вернулся к Анне. Любовь любовью, а морковь морковью – все же политика была важнее, и Бестужев по приказу Петра I стал искать ей нового жениха. В том же 1717 году он пытался устроить свадьбу Анны с герцогом Иоганном Вейсенфельдским, а в 1718 году – маркграфом Фридрихом-Вильгельмом Бранденбургским, но в обоих случаях потерпел неудачу. Получив гневное письмо от Петра I, в котором ему запрещалось вмешиваться во внутренние дела Курляндии, Петр Бестужев занялся своими прямыми обязанностями – управлять хозяйством герцогини. В 1726 году снова встал вопрос о замужестве Анны. Петр I уже умер, и к власти пришла Екатерина I. Она вызвала герцогиню вместе с Бестужевым в Петербург и предложила Анне подумать над кандидатурой графа Морица Саксонского (незаконнорожденного сына польского короля Августа II Сильного). При условии женитьбы на Анне он должен был занять герцогский престол Курляндии.