Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя Страница 10

На следующее утро Дину предстояла первая запись на студии грамзаписи. Как выяснилось, студия расположена всего лишь в нескольких кварталах и добираться до нее на автомобиле всего-то ничего – пять минут. Однако этот путь растянулся на полчаса, поскольку вчерашняя история повторилась – толпы восторженных жителей Сантьяго обступили лимузин, и тому с трудом удавалось пробивать себе дорогу. После этого случая Дин сообщил своему импресарио, что он отказывается от услуг водителя и будет добираться до студии пешком – так быстрее. «Быстрее? – удивился импресарио. – Да тебя разорвут на части эти ополоумевшие девицы!» «А вот это уже твои проблемы: как сделать так, чтобы я добрался до студии в целости и сохранности», – ответил Дин.

Импресарио эту проблему решил. Он обратился за помощью к руководству студии, которое, в свою очередь, дало знать об этом в полицию. И на следующий день Дин действительно добирался до студии пешком, но в плотном кольце стражей порядка. Их было так много, что Дин даже сбился со счета. Он потом уточнил у импресарио их число и, когда тот назвал его, даже присвистнул: полицейских было 58 человек. У самого Элвиса Пресли их было всего на десять больше, когда он приезжал с гастролями в Канаду. Впрочем, Дина это уже не удивляет. В тех же чилийских газетах, начиная от солидной «Эль Меркурио» и заканчивая утренней «Кларин», его имя ставится в один ряд с именами того же Пресли, Пола Анки, Рэя Чарльза, Фрэнка Синатры и молодой британской звезды Клиффа Ричарда.

В Чили Дин пробыл почти две недели и практически все это время посвятил работе. Утром он обычно записывался на студии, днем репетировал или выступал на радио, а вечером давал концерт. На последних были сплошь одни аншлаги. Лишние билеты спрашивали за километр от концертного зала, и достать их удавалось единицам, поскольку желающих остаться дома в такой вечер практически не было. Дин отрабатывал каждый концерт на полную катушку, варьируя репертуар в угоду публике: чередовал лирические баллады с забойными рок-н-роллами. Где-то в середине гастролей у него выдался выходной день, однако использовать его так, как ему хотелось – спокойно погулять по городу и полюбоваться его красотами, – Дин так и не сумел: импресарио отговорил его делать это, предрекая неминуемое столпотворение. И почти весь день Дин провел в гостинице, часть дня посвятив сну, а вторую – просмотру телевизора и чтению газет. Одна из заметок его поразила больше всего. В ней сообщалось, что на днях чилийские рабочие избили его земляка, американца, управляющего филиалом одной американской компании. При этом они кричали американцу: «Янки, убирайся домой!» Дин был поражен таким отношением к своему земляку: «Я ведь тоже американец, но мне никто здесь не кричит: „Янки, убирайся!“ В чем дело?» Он обратился за ответом к своему импресарио, который был намного старше его, но тот только похлопал Дина по плечу и многозначительно изрек: «Не забивай себе голову всякой чепухой. Это политика, Дин, а с ней нашему брату лучше не связываться».

Нельзя сказать, что Дин был наивен в вопросах политики. Все-таки дружба с Патоном Прайсом на многое открыла ему глаза. Однако время серьезных размышлений на этот счет для Дина еще не наступило. Поэтому в те годы Дин был типичным среднестатистическим американцем, слепо любившим свою страну и не задумывавшимся о том, почему другие народы эту страну активно не любят. И первый серьезный всплеск размышлений на эту тему произошел в его сознании именно в Чили. Однако этот всплеск тогда длился недолго – гастрольная круговерть уже на следующий день вновь закрутила Дина.

Между тем в последний день пребывания Дина в Чили он был приглашен на раут. Его давал в американском посольстве посол США в Чили Коул. Посещение подобных светских вечеринок было обязательным для Дина, поскольку на них всегда можно было завести полезные знакомства не только с представителями шоу-бизнеса, но и с политиками, бизнесменами и прочими людьми из разряда нужных. Не стал исключением и этот раут: в тот вечер в посольское здание на улице Агустинас, что в 100 метрах от президентского дворца Ла Монеда, съехалось порядка пяти десятков человек, представляющих если не весь цвет, то половину точно истеблишмента Сантьяго. Естественно, никого из них Дин не знал, зато они все его знали, и чуть ли не каждый из них считал за честь подойти к нему и выразить свое восхищение его талантом. Впрочем, Дин не был до конца уверен, что все они были искренни в своих комплиментах: лица некоторых из них источали улыбки, но вот глаза оставались холодными. Хотя были и приятные встречи. Одна из них произошла в самом начале раута, когда к Дину подошла пожилая супружеская чета: усатый мужчина в строгом костюме и миловидная женщина в длинном блестящем платье. Дин мучительно вспоминал, где видел этих людей, но где их встречал, так вспомнить и не смог.

Мужчина протянул Дину руку для приветствия и представился:

– Сальвадор Гонсалес Альенде, а это моя супруга Ортенсия Бусси де Альенде.

Дин пожал руку мужчине, тут же вспомнив, где слышал его имя: в одной из чилийских газет он читал статью про деятельность Альенде на посту министра здравоохранения в конце 40-х годов, когда тот создал в Чили первый страховой фонд для рабочих. Альенде был одним из создателей социалистической партии в Чили и являлся весьма влиятельным сенатором. Знакомство с ним, как выражался импресарио Дина, было из разряда «нужных».

– Мы были на вашем последнем концерте, мистер Рид, и получили массу удовольствия, – произнес Альенде.

Вот тут Дин наконец вспомнил, где он видел этих людей, – на своем концерте в Сантьяго. Чета восседала в первых рядах, однако за кулисы к нему так и не пришла. И вот теперь, видимо, решила познакомиться поближе.

– Мне очень приятно, сеньор Альенде, что мое творчество вам небезразлично, – улыбнулся Дин.

– Да, концерт нам понравился, хотя у меня лично есть и претензии. – По лицу Альенде пробежала лукавая улыбка.

Дин напрягся, поскольку претензий ему в этот вечер еще никто не высказывал. А его собеседник тем временем продолжил:

– Вам следует больше петь чилийских песен, мистер Рид. У нас ведь очень богатая музыкальная культура.

– Я постараюсь учесть ваше замечание, сеньор Альенде, – ответил Дин.

В этот миг в разговор вмешалась жена Альенде, которая положила свою ладонь на запястье Дина и сказала:

– Мой муж в пору своей учебы в медицинском институте сам увлекался пением и с тех пор очень любит фольклорную музыку. Я же к ней равнодушна и предпочитаю традиционную эстраду. Так что мое мнение: ваш репертуар, мистер Рид, вполне изыскан.

Дин в благодарность за эти слова поцеловал собеседнице руку. На этом их короткая встреча закончилась.