Анатолий Бышовец - Не упасть за финишем Страница 10

Подобная ситуация несколько лет назад была и в английском чемпионате. За первое место боролись «Манчестер» и «Арсенал», и «Тоттенхэм» без борьбы сдался команде Фергюсона, лишь бы заклятые враги по Лондону не стали чемпионами. Это тонкий момент, основанный на традициях, и его нельзя комментировать категорично. В отличие от нашей системы.

За один матч мне, например, до сих пор не стыдно. Мы играли в Тбилиси, как раз сразу после того, как разбился в автокатастрофе Шота Яманидзе, выдающийся игрок. Только что состоялись похороны, состояние у всех подавленное. Пришел к нам капитан тбилисцев и чуть ли не со слезами на глазах: «Ребята, очень нужно выиграть, а мы в ужасном состоянии. Но если проиграем, народ не поймет…» Мы собрались, поговорили… И на следующий день не играли. Не то чтобы специально что-то не то делали, но заставить себя играть не могли. Думали не о футболе…

Как тренер я был противником любых договорных матчей, что ставило меня автоматически на другой уровень. Кому это понравится? В «Зените» этого не практиковалось вообще, в московском «Динамо» имело место, но до определенного времени, когда я чувствовал, что некоторые игры отдавали «душком». Существовали тренеры, которые таким образом тебя обыгрывали и доказывали собственное превосходство. Ты был немым укором их величию…

От того, что сосватанные матчи - есть, мы никуда не денемся, если речь идет о профессиональном футболе. Тем более сегодня, когда у нас появилось столько иностранцев разного пошиба, в том числе и зарубежных тренеров, которых мы берем неразборчиво. Эта большая игра существует в угоду руководителям, теневым людям и еще очень много кому. За рубежом цена победы высока, а зрелища - еще больше. Мы же этим похвастать не можем.

Существует в футболе и другая неоднозначная сторона - фармакология. «Динамо» три года подряд выигрывало золотые медали, а на четвертый год, когда мы приехали с чемпионата мира и нуждались в скорейшем восстановлении, стал Маслов решать вопросы, связанные с энергетическими проблемами игроков. Хочешь не хочешь, мы играли на 3-4 фронта - чемпионат, кубок, сборная, еврокубки. С этим был связан несколько комический случай, когда Дед где-то прослышал о золотом корне, что рос где-то на Алтае и якобы способствовал быстрому восстановлению, концентрированию, повышению мышечного тонуса. Что-то наподобие женьшеня. И стали мы настой из этого корня пить. Маслов смотрел на нас, смотрел, а потом не выдержал: «Да что ж это за корень такой! Пьем-пьем, с самим "корнем" все в порядке, а игры нет!…» Потом и на Украине нашли какие-то средства. Экстракт овса, например. Лошадей перед скачками не зря кормят только овсом, в нем ведь огромный запас углеводов. Так вот, к таблеткам овса добавляли отвар из него же, туда еще мед, курагу, изюм - для сердечной мышцы уникальная вещь. В Корее потом я еще пробовал использовать напиток из отвара риса - овес у них как-то не пошел. Все это - натуральные продукты, никакой «левой» фармакологии! На Олимпиаде был в моде и не входил в состав запрещенных препаратов итальянский неотон. По большому счету это - выжимка из бычьей печени, креатинфосфатная группа.

Больше всего у нас всяких там капельниц и уколов боялся Кеташвили. Упирался до последнего, пока врач Орджоникидзе не прибегал к последнему средству: «Вот идет Федорыч, если не делаешь капельницу, завтра не играешь». Тот, зажмурившись, протягивал руку: «Давай, коли…»

Физическая подготовка имеет решающее значение. Она влияет не только на объем и интенсивность работы, но и на качество технико-тактических действий. Запас прочности позволяет на протяжении всего матча поддерживать высокий темп, сохранять концентрацию, точность действий. Так вот, применение препаратов, повышающих работоспособность и способствующих восстановлению после игры, наверное, оправданно при износе организма. Но только в том случае, когда эти препараты - на естественной основе. Увы, профессиональный спорт - это еще и соревнование в запрещенных «технологиях». Игра футболистов, команды в целом улучшается в разы при применении различных запрещенных средств, точно так же, как и результаты в легкой атлетике, плавании, штанге. Только такие победы любой ценой одерживаются за счет здоровья. Потом они сказываются на долголетии, как спортивном, так и жизненном. Борьбу с допингом нужно вести. С тренерами и с тем, кто заставляет игроков ставить подписи о неразглашении определенных медицинских препаратов. Сейчас вопрос уже стоит не так - «что принять, чтобы повысить работоспособность», а несколько по-другому: «что принять, чтобы избежать следов запрещенного препарата в организме». У нас в отдельных клубах масса всего подобного применяется и применялось, но родоначальники этого дела, конечно, из Киева. Я называл этих людей «директорами аптек». Но у каждого, в конце концов, свой подход…

Кстати, сегодня, общаясь с зарубежными тренерами, спрашиваю их о физподготовке. Они отвечают: «Это вопрос к доктору». Так что «директора» аптек оказались предвестниками будущего.

* * * С куда большим удовольствием я вспоминаю те матчи, которые по-настоящему запали мне в душу и участие в которых я считаю за счастье. Один из них, как ни странно, товарищеский, да еще и проигранный сборной СССР 0: 1 в Милане в 1966 году, где итальянцы наглядно показали нам, что такое настоящий первородный катеначчо. И заодно что такое тиффози. Играли на «Сан-Сиро», уникальном стадионе почти с вертикальными трибунами. Беспрерывно падали петарды, шум, первые 10-15 минут практически невозможно было сосредоточиться на игре. Я поначалу вообще не понимал, где нахожусь. Потряс также и высочайший уровень игры. У нас была вовсе не плохая команда - и у нас был Стрельцов, но матч на «Сан-Сиро» стал, пожалуй, единственным, когда я чувствовал себя на поле лишь песчинкой. И хотя после встречи получил не самые плохие оценки, защитник Бурньич меня переиграл. Физически итальянец был очень силен, а мне было все-таки 20 лет. Переиграть его за счет одной лишь работы ног - делая ложные движения, меняя направление бега, используя возможности для противохода, - было невозможно. Он постоянно «принимал» меня, играл на опережение - в общем, стал моей тенью на 90 минут, причем действовал на грани фола. За всю игру у меня было всего два момента, но, уходя от своего опекуна, я каждый раз упирался в либеро Пики, который мешал пробить. Чувство беспомощности было явным, причем нечто подобное я испытал в Севилье в 1971-м, когда в жуткую жару мы сыграли с испанцами 0: 0 и накал встречи был неменьшим.

Не знаю, так ли ощущали себя остальные, не убежден. Все-таки в воротах был Яшин, который только что дошел до 4-го места на чемпионате мира в Англии, рядом - Численко, Шестернев, Стрельцов. Да и сам я, в конце концов, приноровился, заиграл спокойнее. Написали обо мне положительно, но в то же время отметили, что «парень нетерпим к персональной опеке», или что-то в этом роде.

Бурньич, впрочем, показался мне младенцем после того, как судьба столкнула меня с английским защитником Стайлзом в 1968 году. Следует отметить, что это был матч за 3-е место на чемпионате Европы, и мы все были очень расстроены той самой злосчастной неаполитанской монеткой, которая нас лишила выхода в финал.

Прошло- то всего три дня, и мы так и не смогли выйти из подавленного состояния. Ничего не смогли сделать с Бобби Чарльтоном, который тогда блистал не только на поле (вообще, среди всех английских игроков за всю историю я поставил бы на первое место именно его), но и запомнился мне как человек, без сомнения обладающий высоким уровнем внутренней культуры. Это чувствовалось даже на предматчевом рукопожатии, он вел себя доброжелательнее остальных, приветствовал с открытой улыбкой. До сих пор при встрече здороваемся друг с другом с большим удовольствием, причем последний раз -на матче «Ливерпуль» - «Манчестер Юнайтед», к удивлению моей жены, которая была со мной в ложе VIP.

Но Стайлз… Он опекал меня персонально, и это было ужасно. В памяти сразу всплыл чемпионат мира в Англии, когда после столкновения с ним унесли с поля Эйсебио. Первый же прием мяча - прыжок двумя ногами. Уже к 10-й минуте у меня загудели ахиллы. Заработал инстинкт самосохранения, я начал искать варианты, с кем обыграться, как побыстрее избавиться от мяча. Впервые я боялся играть! Причем свою экзекуцию Стайлз вершил абсолютно молча, без провокаций, без единой фразы в мой адрес. Ничего создать не удалось, я играл очень плохо. Все мы, как я уже сказал, выглядели обреченно и продолжали проклинать судьбу за полуфинал. Примите во внимание еще тот факт, что команда осталась без Численко, Воронина, Аничкина и Стрельцова - тех людей, которые определяли игру.

С хулиганьем на поле приходилось сталкиваться постоянно, в том числе и в чемпионате СССР. Против меня постоянно использовали персональную опеку, ничего не поделаешь. Один защитник - фамилию не буду называть, она известная (но не игрок сборной) - все время плевался в меня. Однажды вывел-таки из себя, я развернулся, ударил его и зашагал с поля. Потом сидел в раздевалке и боялся, как бы меня свои же не поколотили, потому что подвел команду. К счастью, мы выиграли. Но я знал, что неправ. Точно так же, как был неправ Зидан в знаменитом случае с Матерацци. Во время игры нужно быть готовым ко всему. Что бы с тобой ни делали, куда бы ни плевали, за что бы ни хватали, кого бы ни оскорбляли, главное - не разменяться на грубость.