Анджелина Джоли - Мои путевые записи Страница 10

Пока ничего интересного не происходит. Никто даже не делает фотографий для CNN.

Выдвигаемся.

Сейчас 7:40 вечера. На улице темно, хоть глаз выколи, движемся очень медленно. Навстречу нашему авто подбегает человек из грузовика, идущего впереди, жестами просит нас остановиться. Съезжаем на обочину дороги и останавливаемся.

«Что случилось?»

«У нашего грузовика фары не работают». Переставляем грузовик в конец колонны и продолжаем движение.

На контрольном пункте молодые парни машут нам, приказывая остановиться. Они светят фонарями внутрь нашего грузовика, задерживают лучи на наших лицах. Внимательно разглядывают нас, а потом разрешают ехать дальше.

Сейчас 9:30 вечера. Мы прибыли в Бо. Мы проведем здесь ночь, а в 7 утра снова двинемся в путь.

Мы встретились с Мухаммадом, который здесь работает. Мы помогли ему приготовить три больших миски пшеницы и три больших миски бобов.

Вместе с женщиной, которая явно была лидером группы, мы начали раздавать еду. Прошло какое-то время, пока все беженцы вышли из грузовиков, все были очень голодны.

Я представляю себе, как плохо они, должно быть, себя чувствовали. Меня саму тошнило. Наверное, меня бы вырвало во время поездки, но, поскольку по дороге не было никаких уборных, то я ела только хлеб и ничего не пила. Оказывается, правильно сделала.

Я пыталась помочь, раздавая кружки и ложки. Железных мисок не хватало, поэтому после того, как одни люди поели, мы сразу же вымыли все тарелки, чтобы использовать их вновь.

Первыми были накормлены дети, затем женщины, и, наконец, мужчины. Кто-то обратился ко мне «памви», что означает «белый человек». Кто-то назвал меня «сестрой».

Они были добры ко мне, зная о том, что я здесь для того, чтобы помочь.

Другие люди на их месте, наверное, злились бы, толкались и скандалили — слишком тяжелы были их испытания, чтобы еще стоять и ждать медленно движущейся очереди за едой.

Пройдя сквозь столько мучений и трагедий за все годы своих скитаний, сейчас люди не шумели и не злились, а, наоборот, терпеливо помогали мне разобраться, что к чему.

Ньямбе и я отправились ночевать в ближайший отель. Я чувствовала, что это незаслуженная привилегия. Но я так устала. И я с глубокой благодарностью воспользовалась этой возможностью.

Нам дали номера с вентиляторами, но мой не работает. За окном я слышу голоса людей и едва различимые звуки американской музыки 80-х. Только что я увидела жирного прыгающего паука.

Когда-то поверхность кровати была пластиковой, но сейчас почти вся обивка содрана. На кровати нет простыней, только матрац.

Мне уже нравится эта комната. Человек, который проводил меня в номер, улыбнулся, когда открыл дверь, и сказал: «Отлично! Хорошо!» Затем он показал мне туалет и с широкой гордой улыбкой сказал: «Смотри!» И спустил воду.

Минуту назад он вернулся, чтобы дать мне спички и свечу.

С часу ночи до 4.30 утра здесь нет электричества.

Ньямбе вошла ко мне в комнату, и мы поделили остатки буханки хлеба. Было слишком жарко, чтобы есть, поэтому я предусмотрительно оставила свою половину на завтрак.

Среда, 28 февраля

6:17 утра. Мы снова на ногах и почти готовы идти по направлению к нашей цели — Кенеме.

Я плохо спала. Было очень жарко, и мешал постоянный шум. Я думала о том, насколько лучше мои условия по сравнению с условиями беженцев. Я думала о том, как матери и их дети чувствуют себя ночью. Были слышен плач малышей, несколько детских голосов. Я удивлялась, почему лишь несколько детей плакали. Может быть, они уже привыкли к этим ужасным условиям, или, что, к сожалению, более вероятно, они слишком устали, чтобы плакать.

Сегодня утром я обнаружила отверстие, сделанное, видимо, лезвием большого ножа в своей двери. Ньямбе сказала, что она видела его еще вчера, когда стучалась ко мне.

Интересно, а как же право на неприкосновенность личной жизни? Но на самом деле мне все равно. Сейчас слишком рано, и я рада снова быть в пути.

Нужно сказать, что многие сотрудники УВКБ работают у себя на родине, в местных отделениях, поэтому создается такое впечатление, что отделениям активно помогают местные жители. Зачастую так оно и есть, но не всегда.

В этих местах вынужденно присутствует много зарубежных организаций. Например, значительную активность проявляет Норвежский совет по делам беженцев.

Ну, вот мы и прибыли. Люди, приехавшие раньше, выбежали навстречу нашим грузовикам в надежде найти друзей или членов своих семей. И правда, некоторые радостно закричали: они признали своих друзей.

Каждой семье в лагере выделяется небольшой участок земли и чемоданчик с инструментами, чтобы они могли самостоятельно начать строиться.

Беженцам сложно начинать обустройство самим. А наличие собственного дома важно, поскольку делает человека более независимым.

Было бы здорово организовать какие-то семинары, чтобы обучить их садоводству, чтобы они сами могли выращивать себе пищу.

Эта новая местность для беженцев существует всего несколько недель, и здесь построено уже много глиняных и деревянных хижин.

В офисе я увидела около семи человек с огромными тюками. Некоторые женщины были беременны. Мне сказали, что эти женщины одни из тысяч, которые приехали из Гвинеи. Они пришли пешком, и им необходимо медицинское наблюдение, регистрация и размещение в лагере.

Сейчас мы в аэропорту, ждем самолета, чтобы вернуться назад. Это маленькое белое здание, окруженное военным палаточным лагерем.

Африканские войска носят береты ООН и изображение своего флага на униформе.

Только что прибыли на вертолетах британские войска в полном обмундировании, с большими сумками и оружием. Они бегут стройными шеренгами от вертолетов по направлению к грузовикам, садятся в них.

Нам говорили, что наш самолет уже прибыл, но это не так. Поэтому мы ждем, пытаясь спрятаться от палящего солнца.

Мы поинтересовались, сколько нам еще ждать. Час. Мы все хотели есть или хотя бы выпить кофе, поэтому мы решили поехать в ближайшее кафе. Оно было маленьким, грязным и… замечательным. Смесь американского и китайского. Меню были очень потрепанными, и я с трудом могла различить слова. Мы сделали заказ и начали обсуждать наши проблемы. Только мы начали разговор, как через две минуты мы услышали звук самолета, шедшего на посадку, и вынуждены были бежать. Мы смеялись.

Задержки рейсов местной авиакомпании были вызваны разгоревшимися военными действиями. Но этот все-таки прилетел. Около десяти человек забрались в салон. Уф — тут очень жарко! Играла какая-то музыка, которую я даже не могу описать. Я думаю, что слова были на французском. Начавши раз играть, она уже не прекращалась.