Колин Кларк - Моя неделя с Мэрилин Страница 10

Но чтобы ни делали члены команды и какое бы безразличие ни изображали, одним глазком они все время поглядывают на Мэрилин. Они просто не могут устоять, тем более что их воображение разжигают бесконечные истории о Мэрилин, слухи о Мэрилин и шутки о Мэрилин, которые передаются из уст в уста. А когда она не приезжает в студию, съемочную группу одолевает апатия. Все становятся вялыми и инертными и сидят с кислыми лицами, как дети, которых не пригласили на праздник.

В то утро за неимением другого объекта для насмешек ребята решили подразнить меня.

— Я слышал, что Колин — новый бойфренд Мэрилин!

— Говорят, он может запросто войти к ней в гримерку в любое время.

— Интересно, как к этому относится Ларри.

— Он ревнует.

— К нему или к ней?

Взрыв хохота.

— Послушайте, — сказал я примирительно, — сэр Лоуренс просто попросил меня узнать у мисс Монро, собирается ли она появиться в студии сегодня. Я постучал в дверь ее гримерной и спросил ее об этом, и она сказала «нет». Только и всего.

— О? А Норман [один из парикмахеров] говорит, что ты пробыл там целых десять минут. За это время можно успеть пообниматься!

— О да! С Полой что ли? Она ведь тоже там была. И Норманн это подтвердит.

Джек Кардифф, ведущий оператор, который работал над такими фильмами, как «Красные башмачки» и «Африканская королева», подошел узнать, о чем мы спорим. Джек — единственный человек на площадке, который относится к Мэрилин по-дружески, и, как следствие, единственный англичанин, к которому она может обратиться и кому доверяет. Взамен он использует все свое искусство, чтобы подчеркнуть ее красоту. Он обожает Мэрилин, и, так как он — человек творческий, она не видит в его отношении к ней никакого скрытого мотива. Вся команда понимает это и ценит. Джек, считают они, спасет фильм, сумев передать все великолепие Мэрилин на экране.

— А разве Мэрилин запрещено общаться с людьми? — возмутился Джек. — Хотел бы я, чтобы и остальные были с ней немного приветливее. Давайте за работу.

По правде сказать, команда смотрит на меня с неприкрытым подозрением. Это мой первый фильм, и у меня еще «молоко на губах не обсохло». По всей видимости, сам Оливье дал мне эту работу — ведь он обращается со мной так, словно я его любимый племянник (хотя и часто кричит на меня, если я допускаю ошибку). Вивьен, с которой я знаком с самого детства, всегда подходит ко мне, когда приезжает в студию. «Колин, дорогой, ты там присматриваешь за Ларри, как я просила?» — мурлыкает она, очень хорошо понимая, что смущает меня ровно столько же, сколько льстит мне. Сибил Торндайк тоже знает моих родителей. Она обращается со мной так, как будто я ее внук, и купила мне теплый шерстяной шарф, чтобы я не замерз, когда мне вздумается смотреть на звезды на закате. (С другой стороны, Сибил ко всей команде относится как к своим внукам и каждому купила бы по шерстяному шарфу, если бы могла.)

Мэрилин не знакома с моими родителями (слава богу!), и у нее нет никаких причин говорить со мной. Было несколько приятных — для меня — моментов, когда я подсказывал ей что-то из-за сцены, однако же она всегда смотрела прямо сквозь меня, как будто я был куском стекла. Так и надо. У бедной женщины достаточно забот и без меня с моими несбыточными желаниями. Я продолжаю говорить себе, что она самая знаменитая кинозвезда, которой вздумалось потягаться с самым известным актером в мире — а у него, мягко говоря, непростой характер.

Итак, Мэрилин не было на площадке, и время тянулось долго и мучительно. Весь день мы готовились к съемке натурных кадров. Только в 5:30 вечера я попал в гримерную Оливье, чтобы согласовать с ним планы на день грядущий. Милтон был у него; судя по количеству виски в бутылке и переполненности пепельницы, разговор между ними шел долгий и оживленный — один из тех, которые, казалось, абсолютно ни к чему не вели.

— Мы решили дать Мэрилин еще один выходной день, завтра, — твердо заявил Оливье. — Милтон говорит, что она расстроена отъездом Артура, так что пусть отдохнет и соберется с силами. Однако вот что интересно, — продолжал он мрачно, — она вообще когда-нибудь задает себе вопрос, почему стольким людям нужно отдохнуть от ее присутствия?

— Ты несправедлив, Ларри. Вероятно, это ей нужно от нас отдохнуть, — сказал Милтон.

Он никогда ни о ком не злословит, за исключением Полы, а о Мэрилин, разумеется, даже думать не смеет ничего плохого.

— Несомненно, дорогой, — усмехнулся Оливье. — Ну, будем считать, что она отдохнет и немного подучит слова.

Я с тревогой спрашивал себя, что Мэрилин все выходные будет делать одна в этом огромном доме. С ней будет только Пола.

Тут зазвонил телефон. Милтон машинально снял трубку. Он практически живет на телефоне, и, когда бы ни раздавался звонок, Милтон уверен, что звонят именно ему. И зачастую он оказывается прав.

— Милтон Грин. О, Роджер! Все в порядке? Чего тебе нужно?

Вдруг его лицо едва заметно сморщилось.

— Да. Он здесь.

Милтон посмотрел на меня.

— Это тебя.

— Меня?

Оливье готов был взорваться.

— Кто такой Роджер? Какого черта происходит?

Я взял трубку.

— Что случилось, Роджер?

— Колин, — голос Роджера звучал очень официально, — мисс Монро желает, чтобы ты заехал в Парксайд-Хаус сегодня вечером.

— Я? Почему я? С Мэрилин все в порядке?

В трубке послышался смех, а затем веселый голос произнес:

— Да, со мной все хорошо!

Если бы у Милтона была вставная челюсть, он бы ее проглотил. Как тренированный пес, он уловил безошибочные интонации голоса своей хозяйки, и на его лице застыла гримаса ужаса.

— Кто там, черт подери? — взревел Оливье, естественно, в ярости оттого, что его не посвящают в происходящее.

— Это Мэрилин, — прошептал Милтон.

— МЭРИЛИН?

— Монро.

— Да, я знаю, кто такая Мэрилин, господи боже!

Я услышал, как Мэрилин рассмеялась на другом конце провода.

— Но какого черта моя актриса звонит моему третьему помощнику режиссера в моей гримерной?

— Вот умница, — сказала Мэрилин. — Увидимся позже, Колин. Хорошо?