Дмитрий Медведев - Тэтчер: неизвестная Мэгги Страница 10

Каждый день приходилось готовиться к худшему. У главных ворот построили защитные стены от взрывной волны, рядом разместили гигантские цистерны для тушения пожара. Учиться приходилось в неотапливаемых помещениях, сидя на лекциях в верхней одежде. В свободное от учебы время студенты активно участвовали в программе «Копай ради победы». Маргарет дежурила у пожарного поста и разносила кофе в местной солдатской столовой.

Многие продукты питания попали под запрет, а привычные удобства были строго лимитированы. Так, например, полностью отменили сахар, а горячей водой разрешалось пользоваться, наполняя ванну не больше чем на двенадцать сантиметров. И это притом, что за все годы войны на Оксфорд не упало ни одной бомбы. Как утверждают историки, Гитлер хотел использовать университет в качестве своей собственной штаб-квартиры, поэтому все здания должны были находиться в сохранности и ждать приезда фюрера.

Свою роль в недружелюбном отношении к Оксфорду сыграло и психологическое состояние «железной леди». Разместившись в скромной комнатке студенческого общежития, Маргарет впервые для себя столкнулась с чувством одиночества и тоски по дому.

– Да, мне страстно хотелось вернуться в Грэнтем, – вспоминает Тэтчер, – с другой стороны, в этом нет ничего удивительного. В вашем доме должно быть серьезно что-то не так, если вы не вспоминаете о нем.[67]

В довершение всего привыкшая к общению Мэгги оказалась в изоляции. Сокурсницы открыто насмехались над ее амбициозностью и постоянными упоминаниями о вездесущей фигуре Альфреда Робертса. В каждом диалоге только и слышалось:

– Мой папа сказал это…

Или:

– Мой папа думает так…

При этом она всегда добавляла:

– Мой папа – мэр Грэнтема и добился всего сам.

Насмешкам подвергались и ее линкольнширский акцент, и строгая интонация.

– Голос Мэгги звучит настолько серьезно, будто она собирается сообщить вам о смерти вашего любимого песика, – смеялись однокурсницы.[68]

Тэтчер же как ни в чем не бывало твердила о собственной избранности, не к месту добавляя, что активно брала уроки дикции у одного из частных преподавателей, перед тем как поступить в Оксфорд.

– Мэгги производила впечатление очень незащищенной молодой девушки, заботящейся лишь о том, чтобы совершать правильные поступки, – утверждает учившаяся с ней Шейла Броун.[69]

Маргарет ничего не оставалось, как бродить по окрестностям Оксфордшира, «наслаждаясь своей компанией и собственными мыслями».[70]

– Когда живешь дома, даже понятия не имеешь, что значит оказаться одной, – грустно заметит Тэтчер.[71]

Пытаясь справиться с одиночеством, Маргарет развесит в своей комнате пейзажи любимых мест, пока с ужасом не обнаружит, что стесняется своего происхождения и собственного прошлого.

– Признайся, разве тебе не хочется сказать, что ты окончила Челтнем[72] или еще какое-нибудь знаменитое заведение, но только не Кественскую школу для девочек? – спросит она в отчаянии свою старую подругу Маргарет Гудрич.[73]

За всю многовековую историю человечество нашло только два эффективных средства борьбы с одиночеством – забыться в дурмане или в работе. Всегда испытывая презрение к первому, Маргарет решила выбрать второе, с головой окунувшись в химические исследования.

Лекции начинались в девять часов, но Мэгги была на ногах уже в 6:30. Не дожидаясь занятий, она самостоятельно штудировала учебники и решала задачи. Затем шла на лекции, посещала лаборатории и читальный зал, так что к себе в комнату Маргарет возвращалась уже затемно. В одиночестве съедала скромный ужин, состоящий, как правило, из буханки хлеба да пары яиц, и снова садилась за книги.

Научным руководителем Маргарет стала профессор Дороти Ходжкин – знаменитый британский ученый, лауреат Нобелевской премии 1964 года и первая женщина после сестры милосердия Флоренс Найтингейл, получившая из рук монарха знаменитый орден «За заслуги». Дороти была автором уникальной методики определения структуры пенициллина путем прохождения рентгеновских лучей через кристаллы. Вместе с Маргарет она пыталась использовать данные наработки для определения протеиновой структуры нового антибиотика грамицидина Б. Однако здесь ее постигнет неудача. Последний окажется намного сложнее пенициллина и поддастся ученым только сорок лет спустя – в середине 1980-х годов.

Наблюдая за столь напряженной исследовательской работой молодого химика, невольно возникает вопрос: «Каких успехов удалось достичь мисс Робертс в науке?» Если быть откровенным, то небольших.

– Маргарет не подавала особых надежд, – вспоминает известный ученый и ректор Самервилла в 1945 году Джанет Вон. – Она была вполне обычным химиком, никто и не думал, что ей удастся добиться столь многого.[74]

С ней согласна и Дороти Ходжкин:

– Я бы оценила ее на твердую четверку. Всегда можно было рассчитывать, что Маргарет удастся подготовить хорошо продуманный научный доклад, но ей явно чего-то не хватало.[75]

Тэтчер не хватало искры гениальности и воображения. Даже спустя годы у нее гораздо лучше будет получаться анализировать и выполнять, чем изобретать и выдумывать.

– Несмотря на всю свою страсть к переменам, Маргарет никогда нельзя было назвать новатором в полном смысле этого слова, – замечает хорошо ее знавшая Пенни Джунор. – У нее отсутствует воображение, и это не позволяет ей выйти за существующие рамки.[76]

В поведении Тэтчер была и еще одна особенность, которая не могла не скрыться от глаз проницательной Дороти Ходжкин.

– Лично мне кажется, Маргарет так никогда и не питала глубокого интереса к химическим исследованиям.[77]

Как это ни парадоксально, но Тэтчер действительно была далека от химии. Тихие исследования в лабораториях оказались не способны удовлетворить ее возрастающие с каждым днем амбиции и стремление к общественной деятельности. В детские годы Маргарет часто исполняла хоралы в методистской церкви своего отца на Финкин-стрит. Обладая хорошо поставленным голосом, она решила попробовать себя в пении и записалась в оксфордский хор.

У Мэгги получалось достаточно хорошо. Вскоре она заняла позицию первого альта, принимая участие как в классических постановках – «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха и «Немецкий Реквием» Иоганнеса Брамса, так и в исполнении более современных авторов – «Гимн Иисуса» Густава Хольста и «Рио Гранде» Константа Ламберта.

Одновременно с пением в хоре Тэтчер увлеклась театром. Она с удовольствием ходила на спектакли по мотивам произведений Чехова и Шекспира. Ей даже посчастливилось попасть на одну из постановок Драматического общества Оксфордского университета (ДООУ) в главной роли с Кеннетом Тинаном[78] – последним денди Оксфорда.