Платон Васенко - Бояре Романовы и воцарение Михаила Феoдоровича Страница 10

Свадьба царя Ивана и Анастасии Романовны состоялась третьего февраля 1547 года, «в четверток всеядныя недели», в Успенском соборе. Радостное для всей Руси таинство совершил сам митрополит Макарий, сказавший новобрачным поучительное слово. В своем поучении первосвятитель дал наставления, как жить молодым царю и царице в страхе Божием, и указал на выполнение христианских и царственных добродетелей, как на залог счастья и блаженства100.

Слова митрополита о милосердии и справедливости и заботливости о подданных соответствовали душевному настроению молодой царицы. Правда, читая многие хвалебные отзывы об Анастасии Романовне, трудно сказать, что скрывается за обычными риторическими эпитетами – христолюбивая, богомудрая, благочестивая. Но, к счастью, мы имеем характеристику первой жены Грозного, выделяющуюся из общего уровня шаблонных фраз. Мы разумеем сообщение, помещенное в одной из последних глав хронографа редакции 1617 года. Автор этих глав был, несомненно, талантливым писателем: благодаря поэтическому складу души и тонкому уму он имел необыкновенную способность живописать людей и их свойства. Его характеристики, порой чрезмерно субъективные, всегда ярки и выразительны. Вот этот именно писатель и дал нам о царице Анастасии отзыв, объясняющий причины огромной популярности первой жены Грозного. «Изобрете бо предоброе сокровище, – пишет книжник начала ХVП века, сообщив о первом браке царя Ивана, – аки светлый бисер или афракс, камень драгий, всечестную отроковищу и блаженную в женах Анастасию, дщерь некоего вельможи, Романа именем, яже богоугодное житие не точию в девственичестве, но и во браце, не гордящеся диадимою, поживе и славу сего суетного света ни во что же вменяше». Далее автор говорит о добродетелях царицы: она «смиреномудрием присно украшающие; и нелицемерному же посту и крайнему воздержанно всегда прилежаше, на молитву преклоняющися, и зельно нищелюбию руце простираше». Но Анастасия не только сама была добродетельна. Царица «и самого честнаго и благороднаго супруга своего, царя и великаго князя Ивана Васильевича всеа Русии, на всякия добродетели наставляа и приводя». Когда же «блаженная же и предобрая супруга его не во многых летах ко Господу отиде, и потом, аки чюжая бурия велиа припаде к тишине благосердиа его»101.

Портрет царя Ивана Грозного. Неизвестный художник

Сквозь обычную для XVI–XVII веков риторику в вышеприведенном отзыве ясно обрисовывается образ царицы Анастасии, скромной, доброй, любящей русской женщины, имевшей самое благотворное влияние на своего умного и богато одаренного, но необузданного, вспыльчивого и болезненно подозрительного мужа. Благодаря браку с Анастасией и начинается благотворная перемена в Иване. Страшное бедствие, посетившее Москву в том же году, – огромный пожар второго июня 1547 года – и тесное сближение государя с Сильвестром и Адашевыми упрочили эту перемену102. Мало-помалу юный царь обратился к делам правления, обнаружил кипучую деятельность и провел в начале 1550-х годов ряд важных внутренних преобразований. Тогда же был совершен и славнейший в глазах народа воинский подвиг Ивана – покорение Казанского царства. Подготовленное Иваном III и Василием III взятие Казани и последовавшее за ним покорение Астрахани окружили имя Грозного громкой славой победителя и завоевателя татарских царств. Иван IV долго собирал силы для окончательной борьбы с Казанью. Наконец, он почувствовал себя готовым к этому предприятию: были собраны большие силы для осады Казани, в новопостроенном городке Свияжске устроена база для военных операций, выставлен заслон против возможного нападения крымцев. Только после этого войска двинулись в поход.

Настало время и самому царю поспешить под Казань. Анастасия между тем готовилась в третий раз стать матерью: две дочери ее и царя Ивана умерли в младенческие годы103. Тяжела была для нежных супругов разлука, особенно при таких обстоятельствах. Однако приходилось покориться неизбежности, так как присутствие царя в лагере осаждающих было необходимо ввиду важности исторического события. Поэтому шестнадцатого июня 1552 года Иван IV сам отправился в поход, трогательно простившись с горячо любимой женой: «Аз, жено, надеяся на Вседержителя и премилостиваго и всещедраго и человеколюбиваго Бога, дерзаю и хощу итти против нечестивых варвар и хощу страдати за православную веру и за святые церкви не токмо до крови, но и до последняго издыхания. Тебе же, жено, повелеваю никако о моем отшествии скорбети, но пребывати повелеваю в велицых подвизех духовных, и часто приходити к святым Божиим церквам и многи молитвы творити за мя и за ся и многу милостыню творити убогим, и многих бедных и в наших царьских опалах разрешати повелеваю, да сугубу мзду от Бога приимем, аз за храбрство, а ты за сия благая дела». Анастасия, услышав прощальные слова своего царственного супруга, «уязвися нестерпимою скорбию и не можаше от великия печали стояти», так что Иван поддержал ее «своима руками». Придя несколько в себя от горького плача, царица с трудом отвечала: «Ты убо, благочестивый государю мой, заповеди храниши Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, еже ти хотящу душу свою положити за православную веру и за православныя христиане, аз же како стерплю отшествие своего государя? Или кто ми утолит горькую сию печаль? Или кто ми принесет и поведает великую сию милость от Бога… яко благочестивый царь государь. дрався с нечестивыми и одолев и на свое царство здрав возвратися? О всемилостивый Боже, услыши слезы и рыдание рабы своея, дай ми сие услышати!». После слов жены Иван стал снова утешать ее, горячо поцеловал и отправился на славный подвиг»104.

Прошло несколько месяцев, горячие пожелания Анастасии сбылись, и второго октября 1552 года Казань лежала у ног русского царя. Спустя несколько дней по взятии Казани Иван, оставив в новопокоренном краю часть войска и воинских запасов, поспешил вернуться в Москву к царице Анастасии Романовне. Князь Курбский в своей «Истории князя Великого Московского», похожей более на злостный памфлет, рассказывает, что «советовавше» царю «все мудрые и разумные, иже бы ту пребыл зиму, аж до весны, со всем воинством» и этой мерой «до конца выгубил бы воинство бусурманское и царство оно себе покорил и усмирил землю на веки». «Царь же совета мудрых воевод своих не послушал; послушал же совета шурей своих; они бо шептаху ему во уши да поспешится ко царице своей, сестре их; но и других ласкателей направили с попами»105. Мы, однако, уверены, во-первых, что Грозному не нужно было слушать ничьих советов, чтобы ускорить отъезд в Москву к больной жене. Во-вторых, мера, предлагаемая якобы «мудрыми воеводами», была и бесцельна, и не нужна, и вряд ли осуществима. Для окончательного замирения края необходимы были годы, сколько бы войска ни держать в нем; завоевание оказалось достаточно прочным и без такой чрезвычайной оккупации; войско состояло главным образом из ополчений служилых людей, то есть детей боярских; а эти ополчения рвались домой, да и присутствие детей боярских, помещиков, в их хозяйствах, вверенных им государством, являлось довольно важным не только с их частно классовой точки зрения. Кроме того, возвращение царя в столицу после взятия Казани было очень полезно и для правительственных дел.