Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века Страница 10

Поль Сезанн живописует искушение Антония почему-то исключительно обнаженными женскими телами, сюрреалистическая фантазия Сальвадора Дали напоминает жутковатый мираж в пустыне, ну а одноименный триптих Босха по изощренности искушений и вовсе не поддается описанию…

И все же наиболее приближенно к древним источникам искушение святого Антония изобразил итальянский художник XIV века Фра Анджелико. На его полотне святой Антоний делает характерный жест рукой, как будто останавливает кого-то, но при этом мы… никого не видим! И это так и есть: у каждого человека – свои искушения, свои невидимые другими демоны.

Авва Антоний говорил: «Кто живет в пустыне в безмолвии, тот свободен от трех искушений: от искушений слуха, языка и взора; одно только у него искушение – искушение в сердце».

Когда в назначенный день знакомый принес хлеб и отворил дверь в гробницу, он нашел внутри почти бездыханного Антония. Сердобольный земляк взвалил подвижника на плечи и отнес в ближайшую сельскую церковь, но среди ночи Антоний очнулся и попросил, чтобы его отнесли обратно.

Его испытания, превышающие, казалось бы, человеческие силы, еще не были закончены.

Но однажды Антоний увидел, как свод гробницы над ним словно раздвинулся, наверху просиял светлый луч. И сразу же отступили призраки, исчезла боль в теле – это было прикосновение милосердного Бога.

– Где Ты был, милосердный Иисусе, и почему с самого начала не явился исцелить меня? – воскликнул Антоний.

И услышал в ответ:

– Я все время был здесь, но желал видеть тебя в битве. И так как ты мужественно выдержал борьбу, Я всегда буду помогать тебе.

С этого мгновения Антоний как будто родился заново.

Авва Антоний говорил: «Я уже не боюсь Бога, но люблю Его, ибо любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4: 18).

Вскоре после этого он взял с собой запас хлеба на полгода (это был хлеб особой выпечки, который долго не портился), переправился на лодке на другой берег Нила и ушел жить в пустыню.

По пути Антония все время пыталось что-то остановить: ему даже встретилось рассыпанное на дороге золото, через которое он «перескочил, как через огонь». Позднее Антоний расскажет своим ученикам, что это был не мираж, а самые настоящие золотые монеты.

Вскоре он дошел до бывшей римской воинской крепости и поселился в одной из полуразвалившихся башен.

Два раза в год он принимал через ограду хлеб от местных жителей, меняя его на сплетенные из пальмовых ветвей корзины, рогожи и циновки, а деньги раздавал нищим. Со всеми приходящими Антоний старался беседовать через узкое отверстие в стене, не желая показываться людям.

Но отшельник никогда не был один – это видно из дошедших до наших дней достопамятных (достойных памяти) сказаний о святом Антонии.

Однажды авва Антоний впал в уныние и воззвал к Богу: «Господи! Я хочу спастись, а помыслы не дают мне. Что мне делать в моей скорби? Как спастись?» Антоний встал, вышел из кельи и увидел неподалеку кого-то, похожего на него. Тот человек спокойно сидел и работал, потом встал из-за работы и молился, после опять сел и продолжил вить веревку, затем опять встал на молитву.

Это был ангел Господень, посланный для наставления и подкрепления Антония. И ангел сказал ему вслух: «И ты делай так – и спасешься». Услышав это, Антоний очень ободрился, стал так делать – и спасался.

По всем окрестным селениям распространился слух, что в бывшей воинской крепости живет отшельник, умеющий исцелять силой молитвы, даже если просто постоять возле его закрытых дверей.

В соседних пещерах стали селиться те, кто хотел подражать жизни Антония, и дело дошло до того, что, как говорится в житии, «некоторые же из знакомых пришли и силою разломали и отворили дверь» в крепость.

Тогда святой Антоний вышел к людям, приняв это как волю Божью.

Антонию было примерно тридцать пять лет, когда он пришел в это место, еще двадцать лет провел он в затворе в своей башне, ведя суровую подвижническую жизнь, но отшельника как будто не коснулось время.

«Тело его сохранило прежний вид, не отучнело от недостатка движения, не иссохло от постов и борьбы с демонами. Антоний был таков же, каким знали его до отшельничества», – пишет святитель Афанасий Великий.

Антоний не стал ругать тех, кто сломал его дверь, да и вообще – «ни скорбью не был он подавлен, ни пришел в восхищение от удовольствия, не предался ни смеху, ни грусти, не смутился, увидев толпу людей»…

Все увидели спокойного и радостно лучезарного человека – поистине блаженного Антония, который теперь стал еще и аввой Антонием.

Слово «авва» дословно переводится как «отец», позднее так стали называть настоятелей монастырей и всех опытных старцев, отцов-пустынников. Но когда-то это коротенькое младенческое слово впервые прозвучало по отношению к монаху. Не там ли, возле разобранной каменной двери?

Вы приняли Духа усыновления, Которым взываем «Авва, Отче!» – писал в одном из своих Посланий апостол Павел (Рим. 8: 15).

Антония Великого называют отцом монашества не потому, что он первым поселился в пустыне, – и до него по всей Римской империи были монахи-отшельники.

Но святой Антоний впервые стал для тех, кто избрал иноческий путь, неким духовным камертоном, аввой – сначала для десяти иноков, а потом уже и для ста, и для тысяч.

К концу III века многие христиане устремились в пустыни, и на то было много причин. Одни бежали от гонений, другие – от непосильных налогов.

Но были и те, кто шел в пустыню для того, чтобы принести в жертву Богу самое большее, что они могли отдать, – свою жизнь, они-то и были учениками аввы Антония.

Первый монастырь святого Антония возник примерно в 305 году. Это было самое простое отшельническое монашество, когда иноки жили каждый в своей пещере или хижине, но уже на таком расстоянии, чтобы при необходимости оказывать друг другу помощь, собираясь вместе на праздничные богослужения. И, конечно, для того, чтобы послушать авву Антония, который подвизался в своей келье «в прежних строгих трудах с юношескою бодростью», но выходил, чтобы поделиться с иноками опытом пустынножительства.

Авва Антоний говорил: «Эллины, чтобы обучиться словесным наукам, предпринимают дальние путешествия, переплывают моря, а нам нет нужды ходить далеко ради Царствия Небесного или переплывать море ради добродетели».

Главный биограф святого Антония пишет, что авва был весьма разумен «и, что удивительно, не учась грамоте, отличался тонкостью и проницательностью ума».

Один ученик, авва Памво, спросил авву Антония: «Что мне делать?» Старец сказал ему: «Не надейся на свою праведность, не жалей о том, что прошло, и обуздывай язык и чрево».