Александр Быков - Патриарх Никон Страница 10

С большою вероятностью можно допустить, что двуперстие началось с Андрея I Боголюбского, когда финские народности приняли ближайшее участие в политической и общественной жизни плотно надвинувшихся славян. Постепенно входя в употребление вне контроля духовенства греческого происхождения, оно сделалось наконец господствующим и вытеснило незаметно троеперстие; этому помогло прекращение сношений с Византиею и даже с приднепровскою Русью и вообще изолированность северной Руси, как бы оторванной татарами от остального христианского мира. Очевидно, Александр I Невский употреблял уже двуперстие, как и его сын, московский князь Данила, признанный святым. Как знамение креста двумя, а не тремя перстами, так и многое другое в богослужебной обрядности изменилось по многим причинам в России, и изменилось до неузнаваемости, до смешного, а между тем, подданные московского государства только себя и считали единственно истинно православным народом в целом свете. Греки, принесшие в Россию христианство, потеряли над народом свое прежнее значение и обаяние, так что москвичи перестали уже и доверять греческим книгам, объясняя это тем, что греки, живя под властью неверных, воспитывались и печатали свои книги на латинском западе. С изобретением книгопечатания московские книжники считали свои старые рукописные переводы, переполненные ошибками, бессмыслицею и произвольными вставками, более правильными, чем греческие подлинники в том виде, как они были напечатаны. Такой взгляд особенно утвердили в народе так называемые “справщики книг” при патриархах Иоасафе и Иосифе.

im

Рукописная миниатюра XVII в., изображающая богословский диспут справщиков с Лаврентием Зизанием в 1627 году

Сам Никон в первые годы своего архимандритства разделял этот взгляд и говорил, что “как малороссияне, так и греки потеряли веру и крепость добрых нравов; покой и честь их прельстили, они своему чреву работают и нет у них постоянства”. Только позднейшие беседы с иерусалимским патриархом Паисием поколебали его предубеждение и заставили призадуматься над необходимостью серьезной ревизии русской церковной обрядности.

Между тем, еще при знаменитом Максиме Греке (скончался в 1536 году) нашлись образованные люди, которые обратили внимание на разноречия, попадавшиеся в различных богослужебных книгах, и грубые искажения смысла. Естественно, затем возникла мысль, что все эти описки и искажения безобразят книги, а потому необходимо сделать тщательное исправление и тогда уже узаконить однообразный правильный текст. Эта законная потребность усиливалась постепенно с распространением книгопечатания, так как последнее давало возможность удобнее замечать и сравнивать все разноречия. Образованным людям печатные книги внушали больше доверия, чем писанные, так как предполагалось, что приступавшие к печатанию старались изыскать средства для возможно правильной передачи текста. Таким образом, введение книгопечатания в России сильно подвинуло и поставило на вид вопрос о необходимости исправления богослужебных книг; при всяком печатании разноречие списков вызывало необходимость обратиться к справщикам книг, которые должны были из многих различных списков выбирать тот вариант текста, который, по их убеждению, следовало признавать правильным. Важность такой работы сознавалась всем обществом, и конечно, наблюдение и выбор справщиков входили в обязанности Верховного пастыря церкви, так как он должен был отвечать за все. Исправительная деятельность невольно затихла с наступлением смутного времени, но восшествие на патриарший престол Филарета дало новый толчок в этом направлении.

im

Печать патриарха Филарета

Первым шагом его было сожжение устава, напечатанного в 1610 году уставщиком Логгином; такая крутая мера объяснялась тем, что в уставе статьи были напечатаны “не по апостольскому и отеческому преданию, а своим самовольством”. По повелению Филарета были исправлены и напечатаны несколько раз “Требник” и “Служебник”, кроме того: “Минеи”, “Октоих”, “Шестоднев”, “Псалтырь”, “Апостол”, “Часослов”, “Триоди” цветная и постная, “Евангелия” напрестольное и учительное. В предисловии к “Минеи” выражено сознание, что хотя богослужебные книги издавна переведены были с греческого языка на славянский, но многие переводчики и переписчики выбрасывали слова и переделывали выражения по своему уразумению. Чтобы достичь скорее большего единства, патриарх приказывал собирать по всем городам древние харатейные[5] списки разных переводов и исправлял по ним замеченные погрешности, “дабы сочетать во единогласие все потребы и чины церковного священноначалия”; эти харатейные списки доставлялись прямо к патриарху, и он сам внимательно просматривал их, но, к сожалению, мало приносил пользы. Хотя он был очень умным и любознательным человеком, но не обладал тою ученою подготовкою, которая была необходима для такого дела; правда, в то время в Московском государстве совсем не было подготовленных для этого людей, так как почти никто не владел греческим языком, обязательным при сравнении перевода с греческим подлинником; кроме того, “справщик книг” должен был ознакомиться с литературою, церковною историею и археологиею, а об этих науках русские книжники даже не знали ничего. Очевидно, в исправлениях было мало пользы.

Все это хорошо сознавал сам Филарет, видевший единственное средство разумного исправления в научной проверке текста. С этою целью он учредил в Москве эллино-славянскую школу при Чудовом монастыре и назначил руководителем ее греческого иеромонаха Арсения. Вскоре, однако, Филарет умер, но преемники его Иоасаф (с 6 февраля 1634 года по 28 ноября 1640 года) и Иосиф продолжали печатать исправленные книги и также приказывали собирать по городам харатейные списки, поручая сравнивать, исправлять и издавать их целой комиссии справщиков, помимо образованного Арсения. Что это были за справщики и как выбирал их патриарх Иосиф, видно из слов самого Арсения: “Иные из этих справщиков едва азбуке умеют, а уж наверное не знают, что такое буквы согласные, двоегласные и гласные, а чтоб разуметь восемь частей речи и тому подобное, как-то: род, число, времена, лица, наклонения и залоги, – так этого им и на ум не приходило”. У таких справщиков, набранных по знакомству и дружбе, незнание дела видно было на каждом шагу; все нелепости, введенные суеверными и невежественными священниками, оказались внесенными в исправленные книги. Так, например, в молитвах на рождение младенца упоминается какая-то Соломия; кроме того, в отпусках говорилось о праздниках, как о лицах наравне со святыми, например: “Молитвами пречистая твоея матери, честнаго ея Благовещения или честнаго ея Успения, помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец”. Непосильные труды свели Арсения в Соловки и после его изгнания патриарх созвал форменную комиссию справщиков; сюда вошли царский духовник Стефан Вонифатьев, протоиерей Казанского собора Иоанн Неронов, дьякон Благовещенского собора Федор Неронов и иногородние протоиереи: юрьев-повольский Аввакум Петров, муромский Логгин, романовский Лазарь, суздальский Никита Пустосвят и костромской Даниил.