Наталья Старосельская - Повседневная жизнь «русского» Китая Страница 10

Поэтому и в наши дни слово «Харбин» остается тем паролем, который при встрече раскрывает сердца самых разных, ранее незнакомых друг другу людей…».

Спустя несколько десятилетий бурный расцвет начнется и в Шанхае. И это будет не новая история, а продолжение той же, влекущей, горькой и прекрасной истории «русского» Китая, к повседневной жизни которого мы попытаемся прикоснуться на этих страницах, вслушиваясь в голоса людей, всматриваясь в их лица на фотографиях. Потому что нет ничего увлекательнее, чем пытаться сплести множество разрозненных, разделенных судеб воедино и в этом сплетении внезапно увидеть прекрасные и жестокие черты Лика Родины.

Да, это была продленная во времени и пространстве история дореволюционной России — любовно сберегаемая в душах, передающаяся в словах, легендах, песнях детям и внукам, родившимся уже здесь, в Китае. Потому что одним из невыраженных, по очень сильных чувств было то, о чем написала в 1928 году поэтесса Марианна Колосова, пострадавшая за патриотизм, за любовь к Родине во время японской оккупации. Она мечтала вернуться домой, но демонстративно отказалась от советского паспорта после того, как в советской прессе появились мерзкие статьи Анне Ахматовой и Михаиле Зощенко. Жизнь Марианны Колосовой завершилась в Чили, но в 1920-х годах, не предполагая, насколько далеко занесет ее судьба, Колосова писала:

Провели черту и сказали: граница!А по обе стороны — живые люди.И близким в разлуке тоскливо снится,Что встречи не будет…Провели черту. И стоят солдаты.Пули в винтовке, в «нагане», в «смите»…Отсюда кричу: «Отдайте брата!»А с той стороны: «К сестре пустите!»Стоят, как серые камни, молча.Поджидают пули сестру и брата.И над стражей чья-то жестокость волчья…И стража не виновата.Смертные шаги — перейти границу…Но по обе стороны смелые люди!Надо желать и уметь добиться…И встреча будет!

И она состоялась. Не для всех, но для многих. Однако оказалась она, эта встреча, далеко не такой, о какой мечталось. Таким уж был Лик Родины — прекрасным и ужасающим.

Двуликий Янус — и таким увиделось лицо России…

Каждый, кто берется за перо, в конце концов, не более чем компилятор и фантазер, отвечающий на волнующие его вопросы с помощью других людей — более опытных, более мудрых. Даже если они — литературные герои.

В этой книге таких нет. Все ее герои были и есть. И это налагает особую ответственность, потому что я иду по их следам, вновь переживая их непростые судьбы. Иду, разглядывая в далекой дымке очертания Харбина, Шанхая, Тяньцзиня, вдыхая упоительные ароматы восточных курений, экзотической кухни, любуясь цветущими деревьями, кустарниками, вслушиваясь в портовый шум, забредая в узкие арочные улочки, ощущая растерянность возле огромных отелей, отдаваясь ритму бегущего вперед рикши, с азартом запоминая правила игры в маджан…

А потом… Нет! Потом придет потом, когда наступит время — отдадимся же его мерному, безучастному ходу по-детски доверчиво. Ведь только так и можно пытаться вступить в чужое прошлое, определившее твое настоящее…

Глава 2

«Руссейший облик Харбина…»

В 2002 году в Сан-Франциско в газете «Русская жизнь» была опубликована статья корреспондента газеты «Известия» Александра Кабанова «Ангел с поблекшими крыльями», посвященная сегодняшнему Харбину, «6-миллионному мегаполису с шикарными подземными дискотеками и ультрасовременными небоскребами». Рассказывая о своем путешествии по Харбину, журналист постоянно сравнивает минувшее и нынешнее. Для него город, возведенный некогда по приказу императора Николая II на маньчжурских болотах, в каком-то смысле сродни другому городу — возведенному по приказу другого императора, Петра I, на невских болотах.

«Строили город по проекту из Санкт-Петербурга, а освященный лес для первых церквей привезли аж из Вологды, — пишет А. Кабанов. — Первоначально Харбин задумывался как временное пристанище для тех, кто строил и охранял Китайскую Восточггую железную дорогу (КВЖД), но уже в 1917 году в городе постоянно проживало 100 тысяч русских — намного больше, чем китайцев. Очень скоро город стал центром всего Северо-Восточного Китая, и именно там Генри Пу И, император марионеточного государства Маньчжоу-Го, разместил свою столицу после оккупации Маньчжурии Японией».

Пестрый, шумный, яркий, многонациональный, этот город действительно в чем-то схож с Санкт-Петербургом, а местами — с Москвой или другими крупными городами Российской империи. Возникнув на месте маленького китайского селения, он как-то очень быстро вырос и приобрел важное значение для всей Маньчжурии — северо-восточной части Китая, когда-то носившей название Дунбэй, что в переводе с китайского и означало «северо-восток». Исконно эти земли принадлежали маньчжурам, и в давние времена здесь существовало государство, образованное из мелких уделов полководцем, дипломатом, выдающейся личностью своего времени Нурхаци (1559–1626). Государство, о котором английский исследователь Е. Кемп писал: «Рассказ о возвышении маньчжурской династии подобен роману». Но, наверное, и о падении мощной династии можно было бы написать фундаментальный роман, как и о всей этой земле, на которой происходило очень много событий, повлиявших не только на историю России, но и на историю других стран.

Полоса отчуждения — вот еще одно наименование этого края, который пересекала КВЖД. Наименование, которое можно толковать географически, политически, а можно и символически — не было ли изначально предначертано этой земле стать частью русского Рассеяния и вместить в себя все те скорби и радости, что были присущи островам Рассеяния во Франции и Чехии, Германии и Соединенных Штатах Америки…

Грустим о Северной Пальмире,Но грусть о ней не так сильна,Когда с изгнаньем горьким миритРуссейший облик Харбина, —

писал журналист и поэт Михаил Шмейссер, осознавая отличие этой области Рассеяния от других и даже в поэтическом раздумии ставя ударение так, как ставят его и сегодня выходцы из «русского» Китая — из Харбин», в Харбине… И в этой особенности чувствуется, видится связь с давними и прочными корнями: спустя десятилетия после революции 1917 года русская колония продолжала хранить традиционный, дореволюционный, уклад жизни.

Есть на Земле загадочные места: то ли какая-то особая энергетика здесь сосредоточена, то ли Божий Промысел с особой пристальностью направлен именно сюда, в данную точку, но внезапный бурный расцвет этих мест не воспринимается как странность, причуда судьбы, а выглядит совершенно закономерным.