Дмитрий Соколов-Митрич - Яндекс.Книга Страница 10

— Ну и как выглядит допрос американских спецслужб?

— Это было похоже на семинар в университете. Большая аудитория, перед тобой сидят люди, которые задают вопросы, а рядом — мой юрист и переводчица. Причем переводчицы с английского на русский они почему-то не нашли, поэтому пригласили переводчицу с украинского, да еще с такой щедрой западенской мовой — я же сам из Житомира, разбираюсь. В общем, весь разговор у нас шел весьма забавным образом. Из запомнившихся вопросов был такой: «А вот в таком-то году вы были в Китае?» Я говорю: «Я, кроме Финляндии, Австрии и США, нигде никогда не был». — «А по нашим источникам, вы были в Пекине такого-то числа, выступали и рассказывали о системе радиолокации». Я говорю: «Нет, такого не может быть, у вас неправильная информация». — «Есть свидетельские, агентурные данные, что вы были там и выступали». Я говорю: «Я не мог выступать». — «Но вот вы знаете такого человека?» Называют мне фамилию. Я говорю: «Да, знаю». — «Он был в Китае?» — «По моим сведениям, был». — «А вы когда-нибудь встречались с такими-то людьми?» — и начинают перечислять какие-то имена ближневосточные. Я говорю: «Я в жизни не встречался ни с кем из этих национальностей». Ну и опять «тра-та-та, тра-та-та», а потом в конце они, понимая, что я гол как сокол, паспорт у меня при входе отобрали, кладут на стол контракт. Дескать, я беру на себя обязательства, что никогда не буду работать на врагов Соединенных Штатов. Я спрашиваю: «А кто такие враги?» Они отвечают: «А мы будем вам присылать список». Они потом, кстати, действительно мне его присылали, это была очень ценная информация для наших гэбэшников, я в результате имел такую замечательную крышу. В общем, я им говорю: «Судя по нашему разговору, вы на Россию тоже смотрите как на врага. Поэтому я оставляю за собой право работать на обороноспособность своей Родины». В контракте я дописал такой пункт, расписался, и этот документ у меня до сих пор где-то пылится и присутствует. В общем, все обвинения с меня были сняты, и началось наше сотрудничество с Sun.

— И в чем оно заключалось?

— Мы разработали ряд решений в области безопасности сетей. Их было много, но про одно стоит рассказать подробнее. В 1996 году мы взяли и сделали VPN для Windows. Sun над этим долго мучилась, но они не могли взломать майкрософтовский драйвер — наверное, по этическим соображениям. А мы взломали. И ночью Эрик Шмидт, который теперь председатель совета директоров Google, мне позвонил и говорит: «Саш, мы готовы купить твой продукт». И вот когда в 97-м Sun официально объявила о приобретении этой разработки, снова разорвалась бомба и началась вторая сага моих отношений с американскими спецслужбами, а заодно и с российскими тоже.

— А что американцам не понравилось на этот раз?

— В то время в США был запрещен экспорт криптографии, только по специальным разрешениям банки получали с длиной ключа на 64 килобита. А мы сделали на любой размер: 128, 1024 — пожалуйста. В результате у Sun появилось преимущество перед другими американскими компаниями. В общем, снова начался большой скандал, куча публикаций, расследований. В дело вмешалось Агентство национальной безопасности, Sun поставили условие: если они не передумают, то им два миллиарда баксов просто перекроют. Поэтому Sun быстро выплатила мне все, что могла, у нас ведь контракт был длинный, а потом начались тяжбы. Американские власти запросили все мейлы, которые «сановские» люди написали мне за пять лет. Люди засовывали свои домашние компьютеры в СВЧ-печки, чтобы все уничтожить, — это сделал практически каждый, кто со мной имел какие-то отношения. Все переживали, потому что им это грозило посадкой в тюрьму на двадцать лет. Ну, а меня взяли в раскрутку по полной программе. Запросили наши коды на проверку, меня допрашивали всякие службы, я их убеждал, что они должны быть более открыты в криптографии. Потом меня на эту тему интервьюировал Forbes, вышла статья, в которой я говорил: «Американское правительство должно быть более открыто своим людям, предоставлять им возможность использовать криптографию, потому что они путешествуют, они бывают за пределами страны, им надо общаться с семьями, тра-та-та…» И в конце статьи они написали: «Спасибо, камрад! Пауэр ту зе пипл». Потом была еще куча встреч с Биллом Гейтсом, меня сватали работать с Microsoft, но по договору с Sun она имела эксклюзивное право на мою покупку, а Sun и Microsoft в то время были злейшие враги.

— Это была вторая сага и последняя?

— Надеюсь, что да. Самое смешное, что через какое-то время американцы, наоборот, стали меня уговаривать не уходить из Америки. Когда я стартовал новую компанию, проблем с инвестициями уже не было, мы лишь выбирали юрисдикцию и остановились на Голландии. И на этот раз второй секретарь посольства США пытался уговорить меня, что лучше все-таки мне вернуться в США, и для ребенка будет лучше, и для всех будет лучше, и для Америки будет лучше, и для России будет лучше. Но я все-таки настоял на Голландии.

— А что за неприятности в России, про которые вы упомянули?

— Тут уже меня начали раскручивать фапсишники. Это было в 98-м. К тому времени в российской прессе про нас уже было много публикаций: дескать, миллиардная компания, огромный успех. В общем, генерал армии Старовойтов дал указание меня посадить или, по крайней мере, сильно наказать. И пошло расследование, у нас арестовали все серверы, приехала целая комиссия, они начали со мной разбираться. Но все было очень вежливо. Есть такой человек Марат Аликович Гуриев, у него сын Сергей Гуриев, известный экономист, он был ректором Высшей школы экономики. А Марат Аликович в то время работал в Совете безопасности. И он стал основным моим защитником, они действовали через Совбез. Фапсишники долго разбирались, но они не нашли у нас ни одного рубля государственных денег, потраченных или заимствованных госсекретов, а другого основания для того, чтобы меня посадить или как-то наказать, не было. Тем не менее восемь месяцев я был без паспорта, а в то время я уже стартанул новую компанию TrustWorks Systems, и не мог выехать за рубеж — коллеги, инвесторы и партнеры сами ко мне сюда на переговоры приезжали.

— А зачем все это? Кому понадобилось вас сажать?

— Я сам, если честно, до сих пор не понял. В те времена вообще происходило много странного, никто ничему не удивлялся. Вот еще одна история чуть более раннего периода. У нас еще в НПО «ЭЛАС» была, естественно, должность зам. генерального по безопасности, и, как правило, это был человек в ранге полковника из органов. И вот однажды, в 1994 году, когда я там уже не работал, а успехи на Западе пошли, он мне звонит и говорит: «Слушай, нам надо с тобой поговорить». Я говорю: «Ну, хорошо, давай поговорим. Где встретимся?» — «Я за тобой заеду, мы поедем в лес и поговорим». Я отвечаю: «Нет, если уж в лес, давай я за тобой заеду со своим водителем». Ну, я заехал, он садится в машину, мы едем. И он говорит: «Поедем туда». Я говорю: «Нет, поедем в другое место». Заехали в магазин, купили литровую бутылку джина, приехали в лес, начали пить и разговаривать. А комаров тьма, июнь месяц. И вот он начинает мне вешать, что мне надо работать с ними, что под моими доверительными контактами они будут прикрывать какие-то операции в борьбе с наркоторговлей. В общем, начал нести какую-то лабуду, вплоть до угроз: мы, мол, многих ломали, и тебя заломаем, что ты типа приползешь к нам на коленях, мы тебя научим Родину любить, дочь на наркотики посадим. А комары кусаются, я уже пьяный, он тоже. «Слушай, — говорю, — я устал разговаривать тут при комарах, у меня дома нет никаких жучков, а если есть, то только ваши. Поехали, там продолжим». Мы приехали домой, еще выпили бутылку водки, и я его в итоге выпихнул из своей квартиры, закрылся и лег спать. Посреди ночи просыпаюсь и слышу: у меня на кухне кто-то шебуршится. Я иду, а знакомая привезла мне с Севера лопатку оленя, и там осталось уже на кости. И вот на кухне сидит уже не этот человек, а мой друг, бывший гэбэшник, который в 91-м ушел со службы, и строгает эту оленину. «Ах ты, — говорю, — сука гэбэшная, положи мою лопатку в холодильник!» В общем, обматерил его и пошел обратно спать. Я больше никогда так не напивался в своей жизни.