Матвей Гейзер - Леонид Утесов Страница 10

К тому времени одно из заметных учебных заведений в Одессе, коммерческое училище Генриха Файга, готовилось отметить десятилетний юбилей, и Иосиф Калманович решил осчастливить это заведение пребыванием там своего сына. К тому же он знал, что музыке в училище Файга придают особое значение. Там были не только музыкальные кружки разной направленности (народный струнный оркестр, ансамбль баянистов), но и симфонический оркестр, готовивший выступление к юбилейной дате. Глава семьи не очень надеялся на успехи сына по таким предметам, как математика или география, но понимал, что бездельничать в учреждении, где столько музыкальных дисциплин, Ледя не будет. Хотя среди предков Вайсбейнов музыкантов не было, Иосиф Калманович интуитивно, отцовским своим чутьем, догадывался, как глубоко сидит музыка в душе его сына. Он наблюдал, как маленький Ледя часами просиживает под дверью соседа-скрипача и тут же напевает все услышанные мелодии. К тому же первый этаж их дома занимала известная в Одессе пианистка, тоже влиявшая на маленького Ледю — звали ее Анна Исааковна. Внучка двух купцов первой гильдии, она была теткой Иосифа Прута, ставшего волею судьбы другом Леди Вайсбейна, а позже Леонида Утёсова, на всю жизнь.

Из воспоминаний Иосифа Леонидовича Прута, оказавшегося после длительного лечения в Швейцарии в доме своей тетки в Одессе: «Мы остановились у тети Ани. В тот день эта старая дева собралась было ехать хоронить Горького, но в связи с тем, что, как выяснилось, умер не Алексей Максимович, а Лев Николаевич Толстой, она осталась дома. Тетя Аня занимала обширную квартиру на втором этаже. А на третьем жили Вайсбейны. Их сын Ледя, который был старше меня на 5 лет, стал впоследствии знаменитым советским эстрадным артистом Леонидом Осиповичем Утёсовым, с которым я дружил всю нашу жизнь… А в ту пору он был учеником гимназии Файга. Очень независимый, весьма способный к пению и, кроме того, успешно занимавшийся игрой на скрипке.

Вайсбейны держали своих детей в строгости, и у них никогда не находилось лишних пяти копеек для покупки лишней порции мороженого, которое он обожал!.. Деньги всегда были у меня: ими я в достатке снабжался тетей Аней и поэтому с радостью угощал своего нового товарища.

Надо сказать, что тетя Аня возмечтала сделать из меня пианиста, чем усиленно и занималась. Она заставляла своего бедного внучатого племянника ежедневно посещать музыкальную школу Столярского. А я ужасно не хотел быть пианистом, чем и поделился с Ледей. Он решительно заявил:

— Две порции мороженого — и я тебе помогу! Можешь быть уверен.

Действительно, в тот же вечер я услышал его разговор с моей почтенной родственницей:

— Совершенно не понимаю, Анна Исааковна…

— Интересно знать, чего ты, Ледя, не понимаешь?

— Почему вы водите своего внука к Столярскому? Ведь у вашего Оси нет никакого музыкального слуха!

— Дурак! — ответила тетя. — При чем тут слух?! Его же там будут учить играть, а не слушать!..

Тогда прикончить проблему моего музыкального образования Ледя решил другим способом. Он достал мне большие портновские ножницы и составил текст моей декларации. Я выучил ее наизусть и вечером за ужином пригрозил тете Ане:

— Если ты от меня не отстанешь, я вот этими ножницами выстригу все струны в твоем пианино!

Больше меня не беспокоили. И пианистом я не стал…»

А друг детства да и всей жизни Иосифа Прута Ледя Вайсбейн все же сделался музыкантом. Разумеется, он не мог оставаться только музыкантом — родители были уверены, что надо дать мальчику полноценное образование. Все пути вели Ледю в училище Файга, о котором стоит рассказать подробнее.

Открытое в 1883 году в небольшом двухэтажном здании на углу улиц Елизаветинской и Торговой училище вскоре стало заметным в Одессе. В отличие от других реальных училищ и гимназий у Файга не было трехпроцентной нормы для евреев. Было лишь своеобразное ограничение: родители-евреи, определявшие своих детей в школу Файга, должны были привести туда же напарника православного исповедания. Вайсбейн обратился к соседу по Треугольному переулку — мяснику Кондрату Семеновичу — и предложил, чтобы его сын, мальчик годом старше Леди, пошел бы учиться вместе с ним. Он обещал взять на себя материальные расходы, связанные с учебой. Отец мальчика был не в восторге, но когда Вайсбейн сказал, что обеспечит ребенка ежедневными завтраками и школьной формой, он согласился.

К тому времени Иосиф Калманович уже знал, что в училище Файга работают замечательные педагоги. Директором его был уважаемый и знаменитый в Одессе профессор Новороссийского университета Федоров, большой поклонник музыки. О его увлечении музыкой знала вся Одесса — он был автором оперы «Бахчисарайский фонтан», постановку которой осуществил именно в училище Файга. Среди преподавателей училища было немало представителей русской интеллигенции, среди них — Петр Васильевич Катаев, отец будущего писателя Валентина Катаева. Все это придавало училищу Файга особую славу. Его даже ставили в один ряд с Ришельевской гимназией, в которой в разные времена училось немало поэтов и писателей — от Мицкевича до Бабеля и Липкина.

А вот что пишет в своей книге «Хуторок в степи» Валентин Петрович Катаев: «Господин Файг был одним из самых известных граждан города. Он был так же популярен, как градоначальник Толмачев, как сумасшедший Марьяшес, как городской голова Пеликан, прославившийся тем, что украл из городского театра люстру, как редактор-издатель Ратур-Рутер, которого часто избивали в общественных местах за клевету в печати, как владелец крупнейшего в городе мороженого заведения Кочубей, где каждый год летом происходили массовые отравления, наконец, как бравый старик генерал Радецкий, герой Плевны.

Файг был выкрест, богач, владелец и директор коммерческого училища — частного учебного заведения с правами. Училище Файга было надежным пристанищем состоятельных молодых людей, изгнанных за неспособность и дурное поведение из остальных учебных заведений не только Одессы, но и всей Российской империи. За большие деньги в училище Файга всегда можно было получить аттестат зрелости. Файг был крупный благотворитель и меценат. Он любил жертвовать и делал это с большим шиком и непременно с опубликованием в газетах.

Он жертвовал на лотереи-аллегри гарнитуры мебели и ковры, вносил крупные суммы на украшение храма и на покупку колокола, учредил приз своего имени на ежегодных гонках яхт, платил на благотворительных базарах по пятьдесят рублей за бокал шампанского. О нем ходили легенды. Одним словом, он был рогом изобилия, откуда на нищее человечество сыпались различные благодеяния. Но главная причина популярности Файга заключалась в том, что он ездил по городу в собственной карете».