Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649 - Сесили Вероника Веджвуд Страница 10

Большую часть октября Айртон провел в частичном уединении в Виндзоре за составлением Великой ремонстрации от имени армии парламенту. Презентация этого документа, который денонсировал договор и требовал суда над королем, ускорила наступление перелома. К началу ноября он уже лежал перед Ферфаксом и его Советом офицеров, а Айртон настоятельно побуждал к немедленным действиям. Ферфакс медлил и был не одинок в своих сомнениях. В конце концов они решили отложить этот ультиматум парламенту и еще раз попытаться напрямую обратиться к королю.

Айртон согласился с большой готовностью, вероятно, потому, что знал, что это ни к чему не приведет. Предложения, переданные Ферфаксом и его Советом, шли гораздо дальше, чем какие-либо предложения, выдвинутые уполномоченными парламента в Ньюпорте. Военные заявляли, что они вернут королю «безопасное положение, честь и свободу», если он согласится на регулярные, раз в два года, выборы в парламент, который будет контролировать армию и все вопросы, связанные с обороной, и назначение главных министров. Фактически, Карл должен был отказаться быть королем в том смысле, в каком он это понимал, и стать просто главным официальным лицом в стране, управляемой парламентом.

Айртон из предосторожности сопроводил этот документ королю личным письмом к полковнику Хэммонду, в котором настоятельно просил не спускать глаз с пленника. Невозможно, чтобы Карл не увидел в этих условиях окончательный ультиматум, предупреждение о том, что армия уже предрешила его судьбу, и, вероятно, о том, чтобы он не пытался совершить побег.

Этот документ король получил, понял и отверг 16 ноября в Ньюпорте. Он упорно строил планы побега, но Хэммонд был невероятно бдителен. К тому моменту, когда архиепископ Ашер читал свою проповедь в день рождения короля, тот уже знал, что близится его главное испытание, и готовился встретить его, как подобает королю и христианину.

III

Ферфакс больше не мог сдерживать требования солдат суда над королем. Возможно, он уже и не хотел делать этого, так как, вероятно, все еще неправильно представлял себе намерения армии. Также, возможно, думал, что планируемый суд над королем – это всего лишь еще одно затягивание гаек, чтобы вынудить Карла после двух лет проволочек уступить то, от чего он всегда отказывался; это был жестокий, но необходимый трюк, чтобы страхом и силой добиться урегулирования, которого ни парламент, ни армия не сумели добиться доводами.

Разве Генри Айртон – намеренно или случайно? – не написал в конце прошения о свершении правосудия, подписанного его полком, одну странную двусмысленную фразу: «Пока с него не будет снята вина за пролитие крови невинных»? Разве это не указывает, что признание короля виновным не было предрешенным? Что был возможен иной исход – повиновение, оправдание, примирение?

Похоже, у самого Айртона не было подобных мыслей. Но у других были. Почти до самого последнего момента были те, кто уверенно утверждал, что суд не может закончиться смертью короля. Ферфакс был одним из них, по крайней мере некоторое время.

Вера в это объясняет ту легкость – почти рвение, – с которой он шел по пути, проложенному для него Айртоном. После того как король отверг их предложение, Совет офицеров собрался вновь, принял составленную Айртоном Ремонстрацию и отослал ее в парламент. Ферфакс подписал сопроводительное письмо спикеру, в котором настаивал, чтобы тот представил ее на рассмотрение палаты общин безотлагательно.

Этот очень длинный документ осуждал политику, проводимую королем, разоблачал глупость попыток вести с ним переговоры, суммировал планы армии добиться справедливости, мира и реформ и открыто требовал, «чтобы главный и величайший источник наших бед, король, по поручению, приказам или наущению которого, от чьего имени и в исключительных интересах которого велись все наши войны и случались несчастья со всеми сопутствующими страданиями, был быстро предан правосудию за предательство, кровь и беды, в которых он виновен».

Эта Ремонстрация была привезена в Вестминстер 20 ноября группой делегированных офицеров во главе с грозным полковником Айзеком Юэром, который отличился в недавней войне, взяв замок Чепстоу и убив его коменданта. Члены пресвитерианской фракции в палате общин должны были после прочтения слов, осуждавших их договор, и призывов к свершению правосудия над королем понять, что судный час пробил и для них, и для короля. Но они с отчаянным упорством тянули время и отказывались обсуждать этот документ в течение недели. Полковник Юэр и его коллеги-офицеры приняли эту новость спокойно, но некоторые сопровождавшие их солдаты подкарауливали членов палаты после окончания заседаний и преследовали их до дома, выкрикивая угрозы.

Почти сразу же основные пункты Ремонстрации были опубликованы в газетах и памфлетах, как и последующие петиции из полков по всей стране, требовавшие суда над королем. Парламент был бессилен остановить все это, так как главный цензор прессы сам был сильным сторонником армии.

На острове Уайт у короля на мгновение промелькнула кривая ироническая усмешка удовлетворения. «Громогласное заявление армии», как он написал в письме к своему сыну, было наказанием для пресвитерианцев; им не удалось договориться с ним, и теперь они тоже были обречены на гибель. Сам же он со спокойствием ожидал быстро приближавшегося конца: «Мы не можем знать, но, возможно, это последний раз, когда можем говорить с вами или миром открыто. Мы осознаем, в чьих руках находимся; тем не менее (благословение Богу), в нас есть внутреннее обновление, которое не может поколебать злоба наших врагов; мы научились занимать себя уходом в себя и поэтому можем лучше переносить происходящее, не сомневаясь, что Божье провидение ограничит власть наших врагов и обратит их жестокость на хвалу Его».

Если король был спокоен, то полковник Хэммонд – нет. Он тщетно обращался к парламенту с просьбой перевести его на менее ответственную должность. «И хотя до сих пор Богу было угодно чудесным образом направлять меня при исполнении моих служебных обязанностей, я все же считаю, что совершенно не способен продолжать оставаться на своей должности в такой ситуации, как обстоят дела сейчас и как они, вероятно, будут развиваться дальше…» Так написал этот бедняга еще до того, как Ремонстрация была отправлена в палату общин. В своей отчаянной растерянности перед угрозой жизни короля он снова обратился к Кромвелю.

Ответ мало его утешил. Кромвель посоветовал ему следовать указаниям Божьим, хотя и не написал ясно, куда, по его мнению, эти указания вели.

«Наша армия, находясь на Севере, пребывает в выжидательной позиции, желая увидеть, куда поведет нас Господь», – написал Кромвель. Ремонстрация уже легла на стол перед членами парламента. Сам он, возможно, желал бы, чтобы это было отложено еще немного, «тем не менее, видя, как