Йонатан Нетаньягу - Письма Йони: портрет героя Страница 10

Тысяча поцелуев. Ваш Йони.

Любимые папа, мама, Биби и Идо! 11. 9. 64

Вчера исполнился месяц, как я в армии. Наконец я узнал, что такое "тяжелая жизнь", хотя утверждают, что это все еще пустяки. Субботние дни на базе – это время относительного отдыха, потому я могу сидеть и писать. Через десять минут, наверное, будет построение, придется поспешить с письмом.

Итак, после новогоднего отпуска за нас решили взяться. С тех пор мы днем и ночью на ногах. Хуже всего было

вчера. Учения продолжались без перерыва и отдыха весь день. К вечеру все были начисто разбиты и уповали на добрый и продолжительный – т. е. 4 – 5 часов – сон. Считали, что заслужили его после такого физического напряжения. Но начальство, как видно, считало иначе, потому что сразу после ужина (едим мы между 6-ю и 7-ю часами) начались ночные учения, продолжавшиеся несколько часов. После учений наши надежды на сон опять не сбылись, так как объявили восьмикилометровый марш-бросок. Замечу для ясности – это самое ужасное из всего, что есть в армии, и гораздо тяжелее любого бега, потому что никакой темп в этом марше не задан. Начинаешь с дикой рыси, чтобы не отстать от других. Каждый стремится по возможности быть с передовыми. Им легче, потому что не надо никого догонять. До сих пор у меня никаких проблем нет. Уверен, что не будет и дальше. Я действительно справляюсь со всеми требованиями лучше большинства здесь.

И вот, после марша, который нам продлили еще на два километра, мы вернулись на базу и там, вместо сна, нам задали такую трепку, какая нам до сих пор не снилась. Заключалась она в том, чтобы бегом принести койку, матрац, спальный мешок, котелок, надеть зимнюю одежду и т. п. – и все за несколько секунд. Это было уже слишком. Мы едва волочили ноги. Думали, что теперь-то нам дадут поспать. Была уже середина ночи. Однако объявили "командирский смотр", а это – гигантское мероприятие часа на три, к которому готовятся за день. Все должно сверкать, а все – это действительно все. Итак, примерно до 3.30 продолжалось крепление палаток, уборка площади и т. п. А потом, когда осталось нам для сна часа полтора, выяснилось, что наше отделение в эту ночь – дежурное по базе. Так что всю ту прекрасную ночь мы провели без сна. И если думаете, что это легко, то вы ошибаетесь. Когда разбитый и измученный человек не спит, он разбит и измучен вдвойне, и наутро от него уже ничего не остается. Сегодня (сейчас пятница, после полудня) ученья начались как обычно, вчерашний день прошел и забыт. Есть только сегодня. Но, в конце концов, не так страшен черт…

Я описал вам коротко события одного дня для того, чтобы дать представление о том, что с нами делают в армии. Я не распространялся о типе учений, о занятиях по физической подготовке, о стрельбищах, о беге с препятствиями и т. п. Если исходишь из убеждения, что должен все преодолеть и всему есть конец, то и преодолеваешь все, и конец действительно наступает. Я уверен, что благополучно справлюсь с любым заданием.

Если я раньше иногда жаловался на отношение к солдату в армии, то теперь я привык ко всему, и постепенно армия мне все больше и больше нравится.

Сейчас я сижу в совсем пустом Шекеме. Это единственное место, где можно писать, сидя за столом. Торговля закончилась, все ушли и легли спать (не каждый день удается поспать!), и я сейчас займусь тем же, хотя совсем не чувствую усталости. Для отдыха в моем распоряжении весь завтрашний день.

Когда я был у Мири, то обнаружил там книжечки по 50-70 страниц, величиной с ладонь, которые помещаются в любой карман, даже в карман рубахи. Благодаря этой находке у меня теперь всегда есть материал для чтения, что весьма ценно, потому что, когда нам дают несколько минут для отдыха, то и спать из-за недостатка времени нельзя, и бездельничать трудно. Обнаружил я и унес среди этих книжечек Хемингуэя, Сарояна, Эдгара Аллана По и многих других.

Что касается пропавших учебников, то я надеюсь, что они найдутся и что дело это уладится. В настоящий момент я совершаю невозможное – остальные солдаты забросили даже детективы и порнографические издания, а я все еще читаю серьезную литературу. Иначе я не могу. Мне действительно доставляет удовольствие посидеть в сторонке минуту и почитать. Как будто переходишь из мира аомии в другой мир. Мне удается примиоить между собой эти два мира и таким образом извлечь удовольствие из каждой проведенной здесь минуты.

Следующий наш отпуск будет, как видно, в Суккот. К тому времени, говорят, мы так измучаемся, что уснем по дороге к автобусу и проснемся только вернувшись на базу. Уже и сейчас у всех убийственный вид. Смешно смотреть.

Любимая Тути! 18.9.64

Дни здесь проходят так быстро, что теряешь ощущение времени. Я вдруг заметил, что уже 14-е число, что накануне тебя взяли в армию, и теперь кто знает, когда я тебя увижу. До сих пор я, по крайней мере, знал, что когда я приеду в город, мы сможем быть вместе, а теперь нет и этой уверенности.

Милая моя Тути, я никогда не предполагал, что мне так тебя будет недоставать. Почему-то мне недостаточно видеть тебя раз в месяц или даже раз в две недели, и я боюсь, что время, которое проходит от встречи до встречи, отдаляет нас друг от друга больше и больше. Возможность того, что "приестся", абсолютно исключена с моей стороны, и я думаю, что в настоящий момент, в эту минуту, также и с твоей. Но проходящее время замутняет связь между нами, заставляя придавать слишком большое значение встречам и ощущать пустоту в промежутках.

Ты не поверишь – точнее, я бы не поверил – что каждый раз при раздаче писем я буду очень-очень хотеть получить от тебя письмо. Почему? Потому что ты единственная связь между мной и миром вне армии. Если бы не ты, то я жил бы в ближайшие два года только армией плюс, естественно, моя "частная жизнь", то есть то, что я лично давал бы армии. Если бы не ты, у меня бы не было интереса выходить за пределы лагеря. Под интересом подразумеваю интерес к другим людям, а не к гражданской жизни вообще. Этого интереса не потеряю никогда, и не только я не потеряю: ни один человек не потеряет интереса к той жизни, какой он когда-то жил. Ведь мы себя сформировали на основе прошлого, формируем и будем продолжать впредь.

Потерять тебя, Тути? Если так, то уж лучше сразу, а не медленно и постепенно, пытаясь удержать хоть что-то из того, что угасает. Но так я тебя не потеряю. Никогда.

Письмо твое напоминает мои письма периода Бакума, но только с тобой это происходит из-за окружающих тебя людей, а со мной – из-за незнания того, куда меня пошлют. Сила человека – в его умении приспособиться к новым обстоятельствам и примириться с ними. Ясно, что все зависит только от тебя – от состояния твоего духа, от твоих успехов и поражений как в армии, так и в жизни вообще. Разве не так? Надо попытаться найти положительное зерно в службе, вообще в армии, и полностью его использовать. Если извлечешь из армии то, что в ней есть положительного, то и не впадешь в отчаяние, более того – возможно, будешь счастлива. Хотелось бы мне сказать, что я – с тобой на всем твоем пути. Но это неправда. Мы проходим этот путь поодиночке.