Павел Лукницкий - Сквозь всю блокаду Страница 106

Первый мост решено было строить на сваях, а второй на свайно-ряжевых опорах[43].

19 января на рассвете на заминированные берега Невы против Морозовки и Шлиссельбурга вышли роты саперов. По воронкам от взорванных мин и по старым воронкам от бомб и снарядов двинулись тракторы и автомашины, подвозя лесоматериал и копры для строителей.

Строительство моста началось 24 января.

Толовыми шашками во льду были пробиты сотни лунок. Бойцы копровых команд вставляли в лунки двадцатиметровые сваи. Под ударами копровых «баб» сваи пошли в грунт, но грунты на невском дне оказались разными. Там, где они были рыхлыми, свая уходила метра на три, прежде чем достичь твердого основания. Разными оказались и глубины. На рыхлых грунтах и на больших глубинах сваи пришлось наращивать.

Работа эта была не только тяжелой, но и смертельно опасной: немцы вели артиллерийский обстрел.

Наша артиллерия, прикрывая строительство, отвечала методическим огнем. Все дни шла артиллерийская дуэль.

Позавчера вражеский снаряд убил наповал бригадира женской бригады ленинградку Анну Васильевну Москаленко. Опомнившись от испуга, глядя на окровавленное тело подруги, работница Новикова тихо сказала:

— Буду я теперь за нее!

И бригада не прервала работу. В тот же день была убита и Новикова. Ее заменила третья женщина. Бригада хмуро, молча, но столь же напряженно продолжала работать.

За девять суток было забито три тысячи свай. И почти все эти сваи пришлось наращивать. Многие люди жили на льду, не уходя на берег. В мирное время на копер полагалось забивать двадцать свай за рабочий день. Здесь в одни из суток восемь копров забили семьсот свай!

Дело сделано. Мост в тысячу триста метров длиной построен!

— Вот вам пример для сравнения, — сказал Ковалев. — В тысяча девятьсот тридцать третьем году на Украине один наш полк первого июля начал строить мост длиной в шестьсот десять метров. Мы пустили по мосту войска пятнадцатого июля. А здесь построен мост вдвое длиннее за десять дней.

В вагоне душно. С группой командиров я ввалился в этот вагон ночью, чтобы присутствовать при подходе первого поезда и участвовать в митинге, для которого уже приготовлена трибуна.

Поезд вчера вышел со станции Волховстрой. Мы ждали всю ночь, возбужденные и не сомкнувшие глаз.

Один конец вагона отделен невысокой перегородочкой, там телефон.

Только что к мосту ходил паровоз — отвести в сторону состав с бревнами, вытянувшийся вдоль берега. Я доехал на паровозе до предмостной эстакады, прошелся по ней, шагая по шпалам. По всей верхней перекладине надпись: «Путь свободен! Привет героическому Ленинграду!»

Разглядывая противоположный берег, я увидел паровоз, выползающий из пространства между горой Преображенской и ситценабивной фабрикой. Именно оттуда недавно стреляли по Морозовке немецкие минометы…

Паровоз трудился, густо дымя, вытягивая десяток платформ с танками КВ на изогнувшийся дугой мост…

Паровоз обтянут красным полотнищем, над ним плакат:

«Пламенный привет героическим трудящимся города Ленина!»

На площадках — машущие шапками люди.

Струи пара… И на всю ширь прибрежья люди от чистой души кричат: «Ура!»

Поезд останавливается. Гляжу на часы: 12 часов 10 минут.

Митинг длится десять минут. И пока идет митинг, я у паровоза дружески здороваюсь с Виролайненом:

— Узнаете?

— Товарищ Лукницкий! Как договорились, значит?

— Конечно!

Мы крепко пожали друг другу руки.

Виролайнен сказал, что от разъезда Левый берег до Шлиссельбурга за реверсом паровоза стоял он сам и что поведет поезд дальше, до Ленинграда.

Больше ни о чем тут говорить не было возможности. Не успели мы опомниться, как уже оказались Виролайнен и Зубков на паровозе, а я — вместе с другими пассажирами — в одном из двух классных вагонов.

Трибуна поплыла назад. Набирая скорость, поезд проходит Морозовку. За окнами — весь в снегу густой лес.

Мы движемся в Ленинград, не останавливаясь на мелких станциях: в окно видим только приветствующих поезд людей.

Станция Ржевка. Стоим. Выхожу на платформу. Ко мне подходит Виролайнен, чем-то встревоженный. Прогуливаемся. Он объясняет мне, что замерзла труба водододачи от цистерны к тендеру, только что ее отогрели.

— Какой цистерны? — спрашиваю я. — При чем здесь цистерна? Ведь вода же поступает из тендера?

— Понимаете, — начинает рассказывать Виролайнен, — в Волховстрое мы не были уверены в том, что на станциях правобережья Невы система водоподачи действует. Поэтому решили взять с собой добавочный запас воды, прицепили к тендеру цистерну… Сейчас веду я паровоз, не доезжаем километров двух до Ржевки, вдруг отказывают оба инжектора, стало быть, воды в тендере нет. Куда же она девалась? Останавливать поезд на перегоне? Ни в коем случае! Профессиональная гордость машиниста не позволяет! Принимаю решение довести поезд до станции, а здесь разобраться. Едва дотянул до Ржевки, гляжу на водомерное стекло котла: вода в нижней гайке. Вот мы тут и забегали! Приказываю прекратить расход пара из котла: остановить паровозный насос, выключить прогревы, помощника машиниста посылаю проверить наличие воды в цистерне. Он быстро докладывает: «Цистерна полна воды». И для меня всё сразу ясно. Мороз-то ночью градусов двадцать был! Пока мы стояли на разъезде Левый берег, вода не расходовалась… рукав между тендером и цистерной… рукав между тендером… рукав…

Я в недоумении глянул на побледневшего Виролайнена. Он остановился, прижав руку к сердцу, лицо исказила боль, хватает воздух ртом. Я едва успел поддержать его — грузный, тяжелый, он упал прямо мне на руки…

К нам подоспели встревоженные люди. Поддерживаем Виролайнена. Подбегает медсестра, поит его водой. Укладываем его в хвостовой вагон. Он очнулся, очень бледен…

Это — сердечный приступ, вызванный переутомлением.

Пока поезд стоял в Ржевке, выяснилось: торжественная встреча в Ленинграде сегодня отменена. Прибытия поезда ждали в 9 часов 20 минут утра, а сейчас уже вторая половина дня, скоро стемнеет. Люди нервничали, устали, промерзли… Встреча переносится на завтрашнее утро.[44]

7 февраля. Ленинград

Мягкое февральское утро, лениво вьются пушинки снега. Простреленный снарядами во многих местах, Финляндский вокзал празднично декорирован. Красные флаги, ленты с лозунгами, портреты. В огромной толпе встречающих — представители партийных организаций, командования Ленинградского фронта, делегации с заводов и фабрик. Поодаль, на запасных путях, стоит товарный состав, ждет отправления.