Шерил Стрэйд - Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя Страница 11

Моя мама была мертва три года.

Когда я сказала ему все, что должна была сказать, мы оба рухнули на пол и зарыдали. На следующий день Пол съехал с квартиры. Постепенно мы рассказали нашим друзьям, что расстаемся. Мы надеемся, что нам удастся с этим справиться, говорили мы. Нам необязательно разводиться. Поначалу они нам не поверили – мы казались такими счастливыми, говорили все. А потом они страшно разозлились – не на нас, а на меня. Одна из самых близких подруг вынула мою фотографию, которая стояла у нее в рамке, разорвала ее пополам и прислала мне по почте. Другая закрутила роман с Полом. Когда я была вне себя от обиды и ревности, третья подруга сказала, что именно этого-то я и заслуживаю: мол, что посеешь, то и пожнешь. Мне нечего было ей возразить, но сердце все равно было разбито. Я лежала одна на нашем футоне, чувствуя, что мое тело чуть ли не взмывает в воздух от боли.

Спустя три месяца после расставания мы по-прежнему терзались всеми муками ада. Я не хотела ни снова сходиться с Полом, ни разводиться с ним. Я хотела бы, чтобы меня было две, чтобы можно было сделать и то и другое. Пол встречался с целой вереницей женщин, а я внезапно стала целомудренной. Теперь, когда я сексом разрушила свой брак, секс оказался в моих мыслях на последнем месте.

– Тебе нужно уехать из Миннеаполиса к чертовой матери, – как-то раз сказала моя подруга Лиза во время одного из наших надрывных ночных разговоров. – Приезжай ко мне в Портленд, – предложила она.

Спустя неделю я ушла с работы, загрузила свой грузовик и отправилась на запад, по тому же маршруту, по которому проехала годом позже, чтобы начать свой поход по Маршруту Тихоокеанского хребта.

К тому времени как добралась до Монтаны, я поняла, что поступила правильно. Бескрайние зеленые просторы расстилались на целые мили за моим ветровым стеклом, а небо уходило еще дальше. Город Портленд подмигивал мне издалека, невидимый за горизонтом. Он будет для меня роскошным убежищем, пусть и ненадолго. Я оставлю позади все свои тревоги.

Но вместо этого я лишь нашла новые.

3. Женщина с дырой в сердце

Проснувшись на следующее утро в своем номере в мотеле «Уайтс», я приняла душ и встала перед зеркалом, чистя зубы и мрачно разглядывая себя. Я пыталась ощутить нечто вроде приятного волнения, но вместо него пришла только угрюмая неуверенность. То и дело в мыслях моих возникал приговор, грохотавший в моей голове, как глас божий. И, пока я смотрела на свое отражение в этом тусклом, покрытом пятнами зеркале, он зазвучал снова: женщина с дырой в сердце. Это была я. Вот почему вчера вечером мне так хотелось, чтобы рядом был хоть какой-нибудь спутник. Вот почему я оказалась здесь, голая, в номере мотеля, со смехотворной идеей совершить трехмесячный одиночный поход по МТХ. Я опустила щетку, наклонилась к зеркалу и вгляделась в собственные глаза. Я чувствовала, что внутри меня все рассыпается, словно лепестки отцветшего цветка на ветру. Стоило мне шевельнуть хоть одним мускулом, и еще один мой лепесток улетал прочь. Пожалуйста, думала я. Пожалуйста…

Я подошла к кровати и стала разглядывать свою походную униформу. Прежде чем пойти в душ, я аккуратно разложила ее на постели – так же, как сделала моя мама, когда я в первый раз должна была пойти в школу. Когда я надела лифчик и стала натягивать футболку, крошечные корочки, которые еще покрывали мою новую татуировку, зацепились за рукав, и я осторожно отшелушила их. Это была моя единственная татуировка – синяя лошадка на левой дельтовидной мышце. Пол сделал себе такую же. Этими татуировками мы отметили наш развод, который стал окончательным всего месяц назад. Мы больше не были женаты, но эти татуировки казались нам доказательством наших вечных уз.

Мне еще отчаяннее хотелось позвонить Полу, чем накануне вечером, но я не могла себе этого позволить. Он слишком хорошо меня знал. Он услышал бы печаль и нерешительность в моем голосе и понял, что дело не только в том, что я взволнована из-за начала похода. Он почувствовал бы, что я должна что-то ему сказать.

Я натянула носки, зашнуровала ботинки, подошла к окну и отдернула занавески. Солнце ослепительно отражалось от белых камешков парковки. Через дорогу была заправочная станция – хорошее место, чтобы поймать попутку, которая подбросит меня к началу маршрута. Когда я выпустила из рук занавеску, в комнате снова стало темно. Мне она нравилась такой, похожей на безопасный кокон, который мне никогда не придется покинуть, – хотя я и понимала, что это не так. Было 9 утра, а на улице уже стало жарко, и белый дырчатый ящик в углу вновь ожил, взревев и наполнив комнату прохладой. Несмотря на все, что намекало мне, что я иду в никуда, все же было место, где я должна оказаться: первый день на МТХ.

Я расстегнула отделения рюкзака и вытащила из него все, швыряя вещи на постель. Подняла с пола пластиковые пакеты и опорожнила их тоже, а потом уставилась на эту кучу предметов. Их все мне предстояло нести с собой в течение следующих трех месяцев.

Там был голубой компрессионный мешок, в котором лежала одежда, которую я еще не носила: пара флисовых брюк, термофутболка с длинным рукавом, толстый флисовый анорак с капюшоном, две пары шерстяных носков и двое трусов, пара тонких перчаток, панама, флисовая шапка, непромокаемые брюки. Еще один, более плотный непромокаемый мешок с сухим пайком, был под завязку набит продуктами, которые понадобятся мне в течение следующих четырнадцати дней, прежде чем я доберусь до первой «подзаправочной» остановки – места под названием Кеннеди-Медоуз. Также там был спальный мешок и походный стульчик, который можно разложить так, чтобы он служил подушкой. Головной фонарик – такой, какие носят шахтеры, и пять эластичных шнуров. Был фильтр для воды и крохотная складная плитка, высокая алюминиевая канистра с газом и маленькая розовая зажигалка. Маленький котелок, вложенный внутрь котелка побольше. Приборы, складывающиеся пополам. Пара дешевых спортивных сандалий, которые я намеревалась носить в конце каждого дня, поставив лагерь перед ночевкой. Быстросохнущее полотенце, термометр-брелок, брезент и термоизолированная пластиковая кружка с ручкой. Комплект сыворотки против змеиных укусов и швейцарский армейский нож. Миниатюрный бинокль в застегивающемся на молнию футляре из кожзама и моток флуоресцентной веревки. Компас, которым я еще не научилась пользоваться, и книга, которая должна была меня этому научить, под названием «Как не заблудиться» – ее я намеревалась прочесть во время перелета в Лос-Анджелес, но так и не прочла. Аптечка первой помощи в девственно-чистом красном парусиновом чехле, закрывавшемся на кнопку, моток туалетной бумаги в зиплок-пакете[13]. Лопатка из нержавеющей стали, у которой были собственные черные ножны с надписью U-Dig-It на лицевой стороне. Маленький пакет с туалетными принадлежностями и личными вещами, которые, как я думала, понадобятся мне в дороге, – шампунь и кондиционер, мыло, лосьон и дезодорант, кусачки для ногтей, репеллент от насекомых и лосьон от солнца, щетка для волос, натуральная губка для менструаций и тюбик водоотталкивающего и солнцезащитного бальзама для губ. Электрический фонарик и металлический фонарь под свечу, запасные свечи и складная пила – для чего, я и сама не знала – и зеленый нейлоновый мешок со сложенной палаткой. Две пластиковые бутылки для воды по 32 унции[14] каждая, заплечный бурдюк для воды, способный вместить 2,6 галлона[15], комок нейлона величиной с кулак, который разворачивался в дождевик для моего рюкзака, и шарик из гортекса[16], который, раскрываясь, превращался в дождевик для меня. Еще там были вещи, которые я взяла на случай, если другие вещи меня подведут – запасные батарейки, коробка со спичками, которые не боятся воды, спасательное одеяло и бутылочка с таблетками йодина. Две ручки и три книги (помимо «Как не заблудиться»): «Маршрут Тихоокеанского хребта, часть I: Калифорния» (тот самый путеводитель, который и сподвиг меня на это путешествие, созданный квартетом авторов, спокойно, но жестко рассказывавших о трудностях и прелестях этого маршрута), «Когда я умирала» Уильяма Фолкнера и «Мечта об общем языке» Адриенны Рич. Двухсотстраничный альбом для набросков, который я использовала в качестве дневника. Зиплок-пакет с моей водительской лицензией и небольшим свертком наличных, ворохом почтовых марок и крохотным блокнотиком на пружинке, в котором на нескольких страницах были нацарапаны адреса друзей. Здоровенный профессиональный 35-мм фотоаппарат Minolta X‑700 со съемными линзами и съемной вспышкой и миниатюрный складной треножник – все это было упаковано внутри пухлого чехла от камеры размером с футбольный мяч.