Алексей Краснопивцев - Жажда справедливости. Политические мемуары. Том I Страница 11

– А смуглянка-молдавнка отвечала парню в лад: «Партизанский молдаванский собираем мы отряд. Нынче рано партизаны дом покинули родной, ждет тебя дорога к партизанам в лес густой». Раскудрявый клен зеленый, лист резной, здесь у клена мы расстанемся с тобой. Клен зеленый, да клен кудрявый, да раскудрявый резной.

– Шумел сурово Брянский лес, спускались синие туманы. И сосны слышали окрест, как шли на битву партизаны. В лесах врагам спасенья нет. Летят советские гранаты, и командир кричит им вслед: «Громи захватчиков, ребята!»

– Кто там улицей крадется, кто в такую ночь не спит? На ветру листовка бьется. Биржа-каторга горит. Это было в Краснодоне, в грозном зареве войны, комсомольское подполье поднялось за честь страны.

– Друзья-моряки подобрали героя, кипела вода штормовая. Он камень сжимал посиневшей рукою и тихо сказал умирая: «Когда покидал я родимый утес, с собою кусочек гранита унес, затем, чтоб вдали от крымской земли о ней мы забыть не могли.

– По врагу стреляю метко, и зовут меня в строю то ли «детка», то ли «дедка» за бородку за мою. Но повсюду боевому бородатому стрелку и привет, как молодому, и почет, как старику. Парень я молодой, а хожу то с бородой, я не беспокоюся, пусть растет до пояса. Вот когда закончим битву, будем стричься, наряжаться, с милкой целоваться!

– Вот солдаты идут стороной незнакомой, всех врагов разобьют и вернутся до дому. Где задумчивый сад и плакучая ива, где родные леса, где родные леса да широкая нива.

– За них родных, за нежных любимых таких, строчит пулеметчик за белый платочек, что был на плечах дорогих.

– От Москвы до Бреста нет такого места, где бы ни скитались мы в пыли, с «лейкой» и блокнотом, а то и с пулеметом сквозь огонь и стужу мы прошли. Без глотка, товарищ, песни не заваришь, так давай за дружеским столом выпьем за писавших, выпьем за снимавших, выпьем за шагавших под огнем.

– Полюбилась любовью такой, что вовек никогда не кончается. Вот вернется он с фронта домой и под вечер со мной повстречается. А тебя об одном попрошу – понапрасну мня не испытывай, я на свадьбу тебя приглашу, а на большее ты не рассчитывай.

– А кругом сады белеют, а в садах бушует май, и такой на небе месяц, хоть иголки подбирай. За рекой гармонь играет, то зальется, то замрет. Лучше нету того цвету, когда яблоня цветет.

– Услышь меня, хорошая, услышь меня, красивая – заря моя вечерняя, любовь неугасимая!

– Снова замерло все до рассвета – дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Только слышно – на улице где-то одинокая бродит гармонь.

– С той поры, как мы увиделись с тобой, в сердце радость я, как солнышко, ношу. По-другому и живу я и дышу с той поры, как мы увиделись с тобой. Милый друг, наконец-то мы вместе, ты плыви, наша лодка, плыви. Сердцу хочется ласковой песни и хорошей, большой любви.

– А когда не будет Гитлера в помине, и когда к любимым мы придем опять, вспомним, как на запад шли по Украине. Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать – об огнях-пожарищах, о друзьях товарищах где-нибудь, когда-нибудь мы будем говорить. Вспомню я пехоту, и родную роту, и тебя за то, что дал мне закурить. Давай закурим по одной, давай закурим, товарищ мой!

– Что ты, Вася приуныл, голову повесил, ясны очи опустил, хмуришься, невесел? С прибауткой-шуткой в бой хаживал, дружочек. Что случилось вдруг с тобой, Вася-Василечек? Ой, милок, ой, Вася-Василек! Не к лицу бойцу кручина, места горю не давай. Если даже есть причина, никогда не унывай, места горю не давай, никогда не унывай!

– Боец средь дыма-пороха с тальяночкой дружил, и в лютой битве с ворогом медаль он заслужил. Пришло письмо летучее в заснеженную даль, что ждет, что в крайнем случае согласна на медаль. Играй, играй, рассказывай, тальяночка, сама о том, как черноглазая свела с ума.

– Ничего не говорила, только с нами до речки дошла. Посмотрела, как будто рублем подарила, посмотрела, как будто огнем обожгла. Первой роте сегодня ты ночью приснилась, а четвертая рота заснуть не могла.

– Пусть не легко до тебя дойти, я вернусь родная, жди и не грусти. С победой приеду, любовь твоя хранит меня в пути.

– Ведь завтра снова будет бой. Уж так назначено судьбой, чтоб нам уйти не долюбив, от наших жен, от наших нив. Но с каждым шагом в том бою нам ближе дом в родном краю. Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат, пусть солдаты немного поспят, немного пусть поспят.

– Горит свечи огарочек, гремит недальний бой. Налей, дружок, по чарочке, по нашей, фронтовой. Не тратя время попусту, по-дружески да попросту поговорим с тобой. Который год красавицы гуляют без ребят. Без нас девчатам кажется, что месяц сажей мажется, а звезды не горят. Зачем им зорьки ранние, коль парни на войне, в Германии, в Германии, в далекой стороне. Лети, мечта солдатская к дивчине самой ласковой, что помнит обо мне. Горит свечи огарочек, гремит недальний бой. Налей, дружок, по чарочке, по нашей, фронтовой. Не тратя время попусту, по-дружески да попросту поговорим с тобой…

– Солнце скрылось за горою, затуманились речные перекаты, а дорогою степною шли с войны домой советские солдаты.

– Враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью. Куда ж теперь идти солдату, куда нести печаль свою? Пошел солдат в глубоком горе на перекресток двух дорог, нашел солдат в широком поле травой заросший бугорок. Стоит солдат – и словно комья застряли в горле у него. Сказал солдат: «Встречай, Прасковья, героя мужа своего». Он пил солдат, слуга народа, и с болью в сердце говорил: «Я шел к тебе четыре года, я три державы покорил».

– День победы. Как он был от нас далек. Как в костре потухшем таял уголек. Пол-Европы пропахали, пол-земли, этот день мы приближали, как могли. Этот день Победы порохом пропах, это праздник со слезами на глазах, это праздник с сединою на висках. День Победы, день Победы, день Победы!

– Над тобою шумят, как знамена, годы наших великих побед. Солнцем славных боев озаренный, весь твой путь в наших песнях воспет. Несокрушимая и легендарная, в боях познавшая радость побед, тебе, любимая, родная армия, шлет наша Родина песню-привет!

Послевоенная жизнь. Вот уже минуло 67 лет, а кажется, что вчера это было.

Начало всех начал, которое позволило мне получить среднее образование, опыт взаимодействия с людьми, было положено в Волоконской средней школе Больше-Солдатского района.

Жил я тогда в Ширковской МТС, расположенной в бывшей усадьбе князя Баратынского. Представьте себе как бы «полуостров», окруженный с трех сторон глубокими и широкими (до километра) оврагами с относительно крутыми (до 40 градусов) склонами.

С одной стороны по дну оврага располагался перелесок, затем был сад, чуть ниже торфяное болото, из которого вытекала речушка, соединявшая свои струи с другой такой же безымянной речушкой, образуя уже речку, текшую влево в село Волоконск по дну более широкого оврага с одним относительно крутым и другим более пологим склонами.

С другой стороны в овраге тоже сначала шел перелесок, затем на противоположном «полуострову» склоне посаженный сосновый бор, который тянулся вплоть до самой низины, по которой протекала речка, поворачивая вслед за ней влево, в Волоконск.

Мыс «полуострова» по склонам и наверху был покрыт мелколесьем. За этими насаждениями располагался большой старый сад. И, наконец, в виде большого прямоугольника, в самом центре «полуострова» раскинулась территория МТС, окруженная вековыми дубами неимоверной высоты в полтора-два метра в диаметре. На этой площадке по периметру располагались дизельная электростанция, кузница, мастерские, включавшие в себя большой протяженностью метров сто-сто пятьдесят сарай, в котором ремонтировались тракторы, плуги, сеялки, автомобили и другая техника. Далее шли два-три дома, где жили несколько семей работников МТС, сельмаг. Затем поодаль располагалась нефтебаза. Перпендикулярно машинному сараю располагался склад запасных частей. Направо по часовой стрелке большой длинный жилой дом для нескольких семей директора МТС и его заместителя, главного агронома, старшего механика, и некоторых других работников. Еще раз направо, и прямоугольник замыкался административным зданием, в котором размещались директор, специалисты, бухгалтерия и красный уголок.

В центральной части прямоугольника располагалась площадка, на которой ровными рядами становили тракторы, автомобили, комбайны, плуги, культиваторы и сеялки.

Административное здание примыкало к уже упоминавшемуся саду на мысу. За жилым домом руководителей МТС тоже располагался большой старый сад.

Следует отметить, что более трети плодовых деревьев в садах было поломано или вырублено. Но удивлял подбор сортов. Помимо Антоновки и Белого налива, были чудесные Лимоновка и Красный воронец, разнообразные сорта вишни.