Вера Перминова - Булавинские хроники. Жизнь в удивительной деревне Страница 11

Еще одно лето ушло на разборку крыши, добычу досок для палубы и монтаж новой кровли.

С добычей досок связана еще одна душераздирающая эпопея. Их тоже купили в Д. и для перевозки наняли грузовик (естественно, «левый») с водителем-эстонцем, который в своей обычной жизни был занят на прокладке линий электропередачи через леса. Эстонец очень гордился своим грузовиком и твердил, что он может пройти через любое болото. В результате он нас спровоцировал на глупость – опять на попытку перевезти доски через Криновское болото (хотя, казалось бы, уже были научены жизнью). Но после прошлогодних мучений с шифером очень хотелось верить в то, что вот сейчас, на супервездеходном грузовике мы привезем доски прямо до дома и таскать на себе ничего не придется.

Сережа с моим дядей Робертом (который тогда уже тоже поселился в Булавино) и водителем-эстонцем рискнули опять поехать по Криновской дороге. Ну а дальше было как в истории с кобылой несколько лет назад: они исчезли в лесу и больше не появились до ночи. Мы ждали-ждали и легли спать – а что еще прикажете делать?

Примерно в час ночи в окно забарабанили – это был Сережа, пешком вышедший из леса. Он был мрачен и сосредоточен: «Давайте топоры, лопаты, толстую веревку, пять бутылок водки и хлеба. Кто еще может помогать копать, пусть одеваются быстро и идут со мной. Сапоги обязательно самые высокие надеть!» На вопросы, почему нельзя подождать до утра, он только отмахивался и злобно рычал.

Спасательная экспедиция была снаряжена и ушла в темный лес. Вернулись все на следующий день к обеду, без досок и без грузовика.

Выяснилось следующее. Эстонский грузовик в середине леса (примерно там, где в свое время бабке Тиркиной было велено построить мост) провалился в болото. Причем так неудачно, что ему «под брюхо» между задними и передними колесами попал огромный камень-валун (там в болотах они попадаются часто). В результате грузовик повис на этом камне, колеса беспомощно вращались в жидкой грязи, не доставая до дна, и вытащить его можно было только выкопав из болота целиком, вместе с валуном.

К счастью, в этом месте озеро близко подходит к лесной дороге. Поэтому наши доски просто сбросили на землю и решили, что опять будем таскать их к берегу и перевозить на лодке до Булавино, но это потом. А сейчас было главное – спасти грузовик и нашего эстонца. Эстонец очень нервничал: вдруг эти русские заказчики бросят его одного в болоте и не помогут ему вытаскивать машину. Он все твердил, что этот рейс у него «левый», начальство ничего не знает и что в шесть утра он должен быть где-то у себя на базе. Поэтому все спасательные работы пришлось производить прямо ночью. К утру они этот грузовик все-таки вытащили. Потом сели на травку и выпили оставшуюся водку из горлышка, передавая друг другу бутылку. Было не очень понятно, как эстонец в таком виде поедет к себе на базу, но он сказал: «Ничего-ничего», сел в машину, развернулся и уехал в направлении Криново. Видимо, он смог выбраться на проезжую дорогу, потому что через пару дней мы прошли до самого Криново, опасаясь обнаружить его где-нибудь опять застрявшим, но, к счастью, никого не обнаружили.

Это, конечно, не самая большая лужа, но представление о наших лесных дорогах она тоже дает. Та лужа, в которой утонул грузовик, была раза в четыре больше и втрое глубже.

Доски еще неделю таскали через лес к берегу озера и потом связывали плотом и сплавляли по воде до Булавино, где предстояла обратная операция: вытащить их из воды на сушу и поднять на крутой берег.

К концу лета ремонт крыши был завершен, и мы наконец избавились от протечек.

Впоследствии, после «перестройки», когда уже мы с Сережей стали хорошо зарабатывать в бизнесе и появилась возможность покупать и привозить стройматериалы нормальным путем, а вдобавок нанимать рабочих, в этот дом было вложено еще много денег и усилий. Был сделан второй «белый» пол (раньше был только «черный»), дом обшит вагонкой, перестроено крыльцо, маленькие прогнившие деревянные окна заменены на пластиковые стеклопакеты, сделан летний водопровод с автоматической подачей воды на кухню и в посудомоечную машину. На втором этаже оборудовали летнюю комнату, на первом – ванную комнату с биотуалетом и душевой кабиной, устроили летнюю кухню с большим навесом, выстроили отдельно стоящий сарай для инструментов. Не говоря уже о том, что было построено еще несколько домов для разных частей семьи.

Теперь в старом, «коричневом», доме живут мои родители и брат Вася. У нас с Сережей свой большой дом рядом, с нами живет младший сын Витюшка, пока маленький. Двое наших старших детей тоже снабжены собственными домами в непосредственной близости: для Аленки с мужем дом построен, для Мити купили дом, когда один из старожилов деревни, Арнольд Викторович, состарился и не смог больше ездить в труднодоступную деревню.

Кроме того, есть еще маленький зеленый домик, переделанный из бани, – для гостей. Но это разрастание деревни за счет нашего семейства впереди и относится к другой эпохе.

О том, как мы с Сережей чинили баню и как была найдена Котя

Баня в деревне – это отдельная песня. В первый раз мы попробовали сходить в черную баню еще в Росинушке и были совершенно потрясены. Это сейчас в городе развелось множество саун, бань по-русски и по-турецки, оформленных в «народном» деревянном стиле, в стиле европейском и в каком хочешь, и вещь эта, в принципе, вполне доступная.

При советской власти почему-то этого тоже обычным путем получить было в городе нельзя. Нет, конечно, общественные бани существовали – Донские, скажем, Сандуновские, может, еще какие-то. Но они были оформлены в стиле мерзкого кафельного советского «санузла» и, по убеждению моих родителей, все были рассадниками грибковых заболеваний, так что мы туда не ходили. А сауна считалась элитным «блатным» развлечением, и попасть туда можно было не всегда и только по знакомству.

Мои интеллигентные родители такого рода знакомств не заводили – брезговали, а потому в сауну тоже не ходили. Так что в баню мы попали в первый раз в деревне, причем в черную.

В Росинушке она стояла далеко от берега, на опушке леса, и полагалось выскакивать из нее голышом (на улице все равно никого, да еще и топили под вечер, когда стемнеет) и обливаться после парилки студеной водой. Нам это страшно понравилось, я помню, что громко визжала от холодной воды, и мама на меня шикала, чтобы на мой визг не сбежалось полдеревни.

Приехав в Булавино, где было озеро, мы поняли, что главный кайф в том, чтобы баня была на берегу и после парилки прыгать в озеро. А зимой мы с подружками-студентками прыгали в свежий пушистый снег. Снег таял от горячих тел, превращался в крохотные льдинки и колол нас, словно маленькими иголочками. Красотища была невероятная – голубое сияние зимнего лунного снега, клубящийся пар и голенькие розовые девчонки на снегу.