Николай Никитин - Освоение Сибири в XVII веке Страница 11

В 1630 г. у волока на Лену был построен Илимский острог — важный опорный пункт для дальнейшего продвижения на эту реку. В том же году по приказу енисейского воеводы С. Шаховского «для государева ясашного сбору и острожные поставки» на Лену был отправлен немногочисленный, но хорошо оснащенный отряд под предводительством атамана Ивана Галкина. Весной 1631 г. он добрался до Лены, открыв с Илима на Куту более короткий путь, поставил небольшое (на 10 человек) «зимовье по-промышленному» в устье Куты и проплыл по Лене гораздо дальше Бугра — до «Якутской земли». Там Галкин сразу же встретил сопротивление пяти объединившихся «князцов», однако вскоре подчинил их, после чего предпринял походы по Алдану и вверх по Лене, собирая ясак с якутов и тунгусов и отражая нападения отдельных их объединений. Летом 1631 г. на смену Галкину из Енисейска прибыл с дополнительным отрядом в 30 человек стрелецкий сотник Петр Бекетов и стал посылать служилых людей вверх и вниз по Лене. Используя как силу оружия, так и незаурядный дипломатический талант, Бекетов привел «под государеву руку» еще несколько якутских, тунгусских, а также бурятских родов и для закрепления своих успехов в соответствии с царским указом поставил в 1632 г. острог в центре Якутской земли в ее наиболее заселенном районе.

Вернувшийся с прежними полномочиями на Лену Иван Галкин в 1634 г. приказал перенести эту крепость (будущий Якутск) на менее затопляемое место. Он собрал значительные в тех условиях силы (около 150 человек) из служилых и скопившихся в новом остроге промышленных людей и предпринял энергичные действия по упрочению в Якутии царской власти, опираясь на тех якутских «князцов», которые «государю прямили». Оказавшимся на Лене русским на этот раз пришлось очень тяжело. Они совершали конные походы, покупая лошадей, как потом сообщалось, «на последние свои товарёнка», брали в ходе двух- и трехдневных штурмов хорошо укрепленные якутские городки, сами месяцами сидели в осаде, отбивая «жестокие приступы», «помирали голодною смертью», «перецынжали» и т. д. Но в конце концов служилым людям удалось поладить с местной знатью, и Якутская земля стала частью Российского государства.

Слухи о богатствах ленских земель привлекали в Якутию самых различных людей из самых различных мест. Так, даже из далекого Томска на Лену был в 1636 г. снаряжен отряд: 50 казаков во главе с атаманом Дмитрием Копыловым, несмотря на недовольство и противодействие енисейских властей, не жаловавших конкурентов, добрались до верховьев Алдана, где построили Бутальское зимовье. Оттуда 30 человек во главе с Иваном. Москвитиным в поисках неясачных земель отправились дальше на восток. Они спустились по Алдану до устья Май, поднялись за два месяца вверх по ее течению до горного перевала хребта Джугджур, перешли по нему в верховье реки Ульи и по ней, преодолев пороги и сделав новое судно, через две недели в 1639 г. первыми из русских вышли на побережье Тихого океана.

В построенном на Улье «зимовье с острожком» казаки провели два года. Они собирали соболиные меха, воевали с тунгусами и одновременно, разделившись на две группы, обследовали морское побережье от Тауя на севере до Уды на юге. Русских поразили не только пушные, но и рыбные богатства 1 новооткрытого края. «Только невод запустить, — удивлялись служилые люди, — и с рыбою никак не выволочь…» По возвращении казаки Москвитина доставили сибирским властям, помимо богатой соболиной «казны», ценные географические сведения (одними из первых рассказали о народах Амура и т. д.).

Находясь на Алдане, отряд Дмитрия Копылова был втянут в межплеменной конфликт, который затем привел к вооруженному столкновению с находившимися по соседству енисейскими служилыми людьми. Это не явилось случайностью. На Лене в те годы, по выражению крупнейшего советского историка-сибиреведа С. В. Бахрушина, «царила полная анархия». «Служилых людей, — писал Бахрушин, — охватила какая-то горячка». На свой страх и риск мангазейские, тобольские и енисейские отряды в поисках «новых неясачных землиц» забирались в самые отдаленные и глухие уголки Приленского края, торговали и воевали с «иноземцами», оспаривали друг у друга право собирать ясак с них и пошлину с встречавшихся русских промышленников. В итоге местное население бывало вынуждено платить дань по два, а то и три раза и разорялось, служилые же, как стало известно властям, «богатели многим богатством, а государю приносили от того многого своего богатства мало». В распри между отдельными группами русских вовлекались коренные жители, дело нередко доходило до настоящих сражений. В Москве скоро узнали, что «меж себя у тех тобольских и у енисейских и у мангазейских служилых людей… бывают бои: друг друга и промышленных людей, которые на той реке Лене промышляют, побивают до смерти, а новым ясачным людям чинят сумнение, тесноту и смуту, и от государя их прочь отгоняют».

В ходе продвижения русских по Сибири такое положение складывалось и в некоторых других ее районах (например, несколько позднее — в Бурятии). Московское правительство не на шутку встревожилось, ясно увидев в таком состоянии дел серьезные убытки для казны. Было решено запретичь самовольные походы на Лену из сибирских городов и создать в Якутии самостоятельное воеводство. Это и было сделано в 1641 г. В результате Якутский острог стал не только прочной базой дальнейшего освоения Восточной Сибири, но и центром самого обширного в Российском государстве уезда.

ПОЛЯРНЫЕ МОРЕХОДЫ

Важным этапом русской колонизации Сибири было достижение служилыми и промышленными людьми естественных пределов Азии на севере и северо-востоке. Оно стало возможно благодаря развитию полярного судоходства.

В Сибири XVII в. главной целью арктических плаваний являлся проход морем к устьям рек, по которым можно было подняться до богатых соболем таежных участков. Внимание мореходов вместе с тем привлекали «корги» — лежбища моржей, где добывался драгоценный «рыбий зуб» (моржовые клыки). Первые, по сути дела, разведывательные плавания по сибирским морям русские совершали на небольших судах, построенных кустарным способом во время походов. Затем служилые и промышленные люди ходили в море обычно уже на специально приспособленных для этого кочах. Лучшие из судов такого типа поднимали до 40 тонн груза и до 50 человек экипажа, в длину достигали 19, а в ширину 6 метров. Форма и обшивка кочей позволяли им длительное время находиться во льдах (в частности, сжатие выталкивало кочи наверх, а не сминало) и плыть (из-за малой осадки) по узкой прибрежной полосе свободной ото льда воды. При попутном ветре на кочах, используя единственный полотняный или кожаный парус, можно было идти со скоростью до 250 верст в сутки. По свидетельству английского шкипера С. Бэрроу, пытавшегося в 1555–1556 гг. достичь Оби с помощью русских, их суда, «плывя по ветру», опережали английский корабль и время от времени «приспускали свои паруса», чтобы тот не отстал.