Таинственный Леонардо - Константино д'Орацио Страница 11

Да Винчи перенял стиль, предложенный учителем, придав новую энергию некоторым неожиданным деталям. Следуя примеру Андреа, он украшал шлемы гирляндами из листьев и прекрасных цветов, спускавшихся прямиком с коринфской капители, и снабжал их драконьими крыльями. На груди у воина располагалась голова льва с гривой, выраставшей непосредственно из изысканных акантовых завитков в античном вкусе. Формы, заимствованные из средневековых бестиариев, смешанные с элементами классической архитектуры, смотрелись гармонично благодаря вниманию к деталям, напоминавшим вблизи шедевры ювелирного мастерства. Этот шлем, слишком хрупкий и неудобный для использования в бою, служил изысканным украшением, в котором можно было покрасоваться по случаю рыцарского турнира. Однако Леонардо не ограничился тем, что украсил детали доспехов искусной гравировкой: он пошел дальше своего учителя, нарисовав яростный профиль, лицо воина, какое Верроккьо никогда не смог бы изобразить.

Леонардо да Винчи. Профиль воина в шлеме. 1412 год, серебряный карандаш на бумаге, 28,5×20,1 см, Британский музей, Лондон

Впервые молодой художник с такой свободой воспроизвел традиционный образ. Столь реалистичное изображение лица воина было абсолютно внове, его суровость контрастировала с изяществом доспехов, а выразительность была результатом острой наблюдательности художника. Взгляд воина направлен внутрь, его лицо нахмурено, как никогда прежде во Флоренции не изображали человека на портрете в профиль.

Пьеро делла Франческа в портрете Федерико да Монтефельтро или Пизанелло в портрете Лионелло д'Эсте с точностью воспроизводили все недостатки и индивидуальные особенности своих господ, но в данном случае мы имеем дело с персонажем, в изображении которого художник передал определенный характер. Орлиный нос, выдающаяся нижняя губа, острый подбородок и бычья шея – таким предстает закаленный в боях воин, сосредоточенный и осознающий свою власть.

Леонардо питал подлинную страсть к странным и уродливым лицам.

Леонардо, желавший продемонстрировать Верроккьо свое умение и самостоятельность в работе с заказчиками, превзошел своего учителя: он не только довел до совершенства ремесленное изделие Андреа, но также набросал профиль, поражающий своей реалистичностью. Еще раз, как и в пейзаже Вальдарно, с огромной силой проявилась его страсть к познанию реальности. Интерес к окружающей его действительности, росший в нем год за годом, от работы к работе, превратился в почти одержимость.

Похвала уродству

Леонардо питал подлинную страсть к странным и уродливым лицам. Если ему на улице встречался человек с необычным лицом, он мог ходить вслед за ним целый день, чтобы уловить и запомнить все его особенности и выражение лица. Вечером, вернувшись домой, он набрасывал его портрет в записную книжку.

«Он испытывал такое удовольствие, когда видел в натуре людей со странными лицами, бородатыми или волосатыми, что готов был целыми днями ходить по пятам такого понравившегося ему человека и запоминал его настолько, – рассказывает Вазари, – что потом, вернувшись домой, зарисовывал его так, словно имел его перед глазами»[37]. Множество листов Леонардо изрисовал лицами, настолько необычными, что они кажутся выдуманными. В действительности они представляют собой превосходную подборку изображений на грани карикатуры, собранных на многочисленных страницах, и выделяющихся прежде всего захватывающим уродством персонажей. Эти чудовищные лица с шишковатыми носами, беззубыми ртами, всклокоченными волосами и гротескными головами могли бы послужить типажами для масок для представлений, с которыми Леонардо был тесно связан на протяжении своей карьеры. Во время карнавала во Флоренции показывали сатирические представления, сам Лоренцо Великолепный выступал со сцены с сочиненными им шуточными текстами. Детали, с которыми художник воспроизводит необычные лица этих персонажей, выдают его ироничное и безжалостное отношение к уродству.

«Если живописец пожелает увидеть прекрасные вещи, внушающие ему любовь, то в его власти породить их, а если он пожелает увидеть уродливые вещи, которые устрашают, иль шутовские и смешные, или поистине жалкие, то и над ними он – властелин и бог».

На одном из листков изображены целых пять лиц. Беззубая старуха злобно ухмыляется, в то время как позади нее человек с всклокоченными волосами разинул рот то ли в жутком крике, то ли в сальной усмешке; в центре – античный профиль взирает со строгостью поэта, коронованный венком из дубовых листьев, символом самой грязной похоти, в то время как напротив него высовывается обезьянья физиономия с длинными ухоженными волосами, туго перетянутыми на лбу жгутом. На заднем плане, можно различить пристальный взгляд старика со скупой улыбкой и оттопыренными ушами, набросанный столь легкими штрихами, что он кажется прозрачным. «Если живописец пожелает увидеть прекрасные вещи, внушающие ему любовь, – пишет Леонардо, – то в его власти породить их, а если он пожелает увидеть уродливые вещи, которые устрашают, или шутовские и смешные, или поистине жалкие, то и над ними он – властелин и бог»[38].

Очарование уродства идет рука об руку с комедией. Рисунок – это не только наилучшее из средств для создания совершенных природных форм, стройных геометрических структур и фигур с безупречными пропорциями; он также позволяет исследовать телесные несовершенства, изъяны человека, его темную сторону. Однако флорентийское общество, стремившееся окружать себя красивыми людьми, драгоценными материалами и великолепными декорациями, еще не было готово воспринять эти провокации да Винчи. Даже такие великие и дальновидные меценаты, как Медичи.

Грандиозное предприятие

Одной из самых необычных работ, над которыми в те годы работали Верроккьо и его ученики, был огромный медный шар[39] (водрузить его на купол собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции у его создателя Брунеллески не нашлось времени). Увенчать фонарь сферой диаметром три метра было привилегией, которой по праву гордилась бы любая мастерская, но также совершенно необычным заданием. До сих пор все мастера, бравшиеся за это дело, неизменно терпели поражение.

Благодаря записи, относящейся к последующему периоду, мы знаем, что Леонардо принимал участие в этом предприятии: «Помни о сварке для установки шара на Санта-Мария-дель-Фьоре», – отмечает художник между строк, посвященных использованию зеркала горения (зажигательного стекла) для спайки металлов. Чтобы изготовить сферу, требовались знания геометрии для создания пропорциональной формы, металлургические навыки для подготовки литья, декораторское искусство для нанесения наружной позолоты, а также инженерные знания для изобретения механизма для безопасного подъема груза весом почти две тонны. Это была трудная работа, за которую мог взяться и довести ее до конца только Верроккьо со своими помощниками. После многочисленных проб и экспериментов 27 мая 1472 года шар взлетел над крышами Флоренции и был осторожно установлен на высочайшей точке города. Об этой работе упоминалось в восторженном тоне в хронике того времени, однако вскоре пришлось столкнуться с неожиданными практическими трудностями. «22 декабря, – записывает аптекарь Лука Ландуччи в своем флорентийском дневнике, – в