Михаил Ильинский - Жизнь и смерть Бенито Муссолини Страница 11

Рождение Эдды повергло Бенито в большое волнение, а поскольку эмоции у пего всегда выражались в неистовом желании работать, он с новой силой включился в борьбу.

Бенито сам выбрал имя Эдда заранее, он был уверен, что у него родится девочка. Уже тогда у него появлялась эта абсолютная уверенность в своей способности «все знать и чувствовать» в любых обстоятельствах. Он был необыкновенно счастлив, а все находили в малюсеньком личике новорожденной волевые черты ее отца. Бенито купил деревянную кроватку за пятнадцать лир и с гордостью принес ее на плече. Перенес кроватку через весь город, прошел дважды по улице. Чтобы все его могли видеть. Его — отца Эдды!..

Один республиканец пустил слух, будто Эдда — не дочь Бенито. Тот выволок республиканца на улицу, поставил его на колени и потребовал публичного извинения. После нескольких ударов кулаком республиканец раскаялся, признался во лжи. (В Милане 29 декабря 1925 года, когда Эдде уже было пятнадцать лет, родители оформили брак, и дочь подарила Бенито и Ракеле букет алых роз.)

Следуя своим экстремистским принципам, Бенито не хотел крестить Эдду. Ракеле не настаивала, демонстрировала послушание, которое свойственно женам из Эмилии-Романьи. Здесь воля мужа — закон. Но произошло вот что: республиканец, служащий муниципалитета, распространил слух, что Муссолини лично носил крестить свою маленькую дочку в церковь. Бенито отыскал чиновника и с помощью пощечин заставил его опровергнуть свою ложь, целью которой, как сказал Бенито, было «стремление посеять недовольство среди социалистов».

Через некоторое время семью Муссолини постигло несчастье. Однажды вечером, изъявив желание побыть с внучкой, Алессандро Муссолини скончался. На похороны собралось огромное количество людей: социалисты Романьи приехали проводить в последний путь своего старого товарища. Раздел имущества по наследству был быстрым. Алессандро оставил ферму в Валлоне; она была продана за девять тысяч лир, которые поделили между детьми. Бенито отдал свою долю полностью Ракеле.

…К концу 1910 года республиканцы и социалисты стали высказывать отрицательное отношение к колониальной войне в Ливии. Почти каждый вечер Бенито выступал на улицах и площадях. Однажды Бенито председательствовал на собрании на бирже труда. Цель митинга — показать пагубность операции в Триполи. Вдруг стали раздаваться антиправительственные выкрики, люди пришли в движение. Муссолини и другие лидеры, среди которых был Пьетро Ненни, старались успокоить людей. Рядом на вокзале стоял поезд с солдатами, готовый тронуться к порту отгрузки. Толпа устремилась на железнодорожную станцию, взяла штурмом поезд и заставила солдат выйти на перрон.

Полиция не смогла противостоять этой силе. Но несколько демонстрантов были задержаны и отправлены в тюрьму. После этого события осведомители не беспокоили Муссолини и Ненни, но полиция пристально следила за ними. Бенито чувствовал, что его скоро арестуют, и думал о том, в каком положении он оставит семью. Чтобы Ракеле не осталась без денег, он решил попросить взаймы у адвоката Нанни де Санта София пятьсот лир. Он встретился с ним в кафе «Макарон». Двое полицейских подошли к Бенито в момент передачи денег и арестовали его. Деньги были конфискованы. Он смог лишь черкнуть мне две строчки и передать десять лир…

О случившемся Ракеле сообщил официально полицейский. Он сказал безразличным тоном: «Мы арестовали Муссолини». Но увидев, что жена арестованного молча смотрит на него, прижав к себе Эдду, внезапно добавил: «Вы не плачете?»

«Боль не лечится слезами», — ответила Ракеле. Оставшись одна, она расплакалась от отчаяния. У нее оставалось всего двенадцать лир, и предстояли мрачные времена лишений. Друзья-социалисты помогали чем могли, причем самые бедные оказались наиболее щедрыми.

В тот же день был арестован Ненни. Вместе с Муссолини его заключили в форлийскую тюрьму. Ракеле регулярно получала месячное пособие от партии, и это позволяло ей выжить. Раз в неделю она передавала пищу Муссолини.

Ракеле удалось принести Бенито итальянские, французские и английские книги. Во время тюремного заключения он продолжал изучение немецкого языка. В камере смог завершить работу, за которую ему уже заплатили, — перевод с итальянского на французский одного химико-фармацевтического трактата.

У ворот тюрьмы Ракеле почти каждый день встречала мать и жену Пьетро Ненни. У них была дочурка чуть старше Эдды…

Через три месяца Ненни и Муссолини были переведены в Болонью. В тюрьму Сан-Джованни-ин-Монте. Их положение значительно ухудшилось, так как в Форли они были окружены друзьями и сочувствующими, а в Болонье оказались изолированными от единомышленников и заключены в общую камеру. Ракеле хотела последовать за мужем немедленно, но потом решила дождаться от него новостей. Наконец он написал, что здоров, но в камере страшно холодно. Процесс в Форли закончился вынесением приговора: один год тюрьмы и оплата судебных издержек. Бенито решил подать на апелляцию. Он снова оказался в Болонье, и некоторое время о нем не было сведений…

Однажды, февральским утром 1912 года Ракеле неожиданно увидела Бенито в сопровождении группы друзей. Они бурно приветствовали его. Апелляционный суд благополучно закончился. Бенито был освобожден из-под стражи. Ракеле подняла Эдду и дала ее в руки Бенито. Девочка тоже по-своему радовалась отцу…

Но у Бенито Муссолини — покорителя женских сердец была и другая, «вторая жизнь». Кое-кто назвал бы ее «сладкой», но дуче так не считал. «Вторую жизнь» он чаще всего сочетал с работой и называл ее «рабочей жизнью». Так было с Анжеликой Балабановой. Так было и с другими…

• Чем короче прощанье (с жизнью), тем оно лучше.

• Счастливые часы — самые короткие.

• Боль слезами не лечат.

• Бедные часто бывают самыми щедрыми.

• Терпение спасет общество, а терпимость разрушает сознание.

• Чтобы легко жить, надо парить в облаках и на всех и на все смотреть свысока…

СКАНДАЛ В ГОСПИТАЛЕ

«…Я тебе помогала в самое тяжелое время. Имей хоть немного сострадания к женщине, которая тебя обожала и теперь носит в чреве твое дитя.

Я обливаюсь кровавыми слезами, и ты раскаешься однажды. Возможно, в погребальной ночи ты увидишь глаза младенца, в тишине последних мгновений услышишь его голос: «Отец, вернись к нам…»

Это письмо из 1915 года обнаружено только недавно, в конце 90-х.