Андрей Разин - Человек Тусовки Страница 11

— Ты и в самом деле наивная. То-то я смотрю, что ты в задрипанных шмотках совкового производства ходишь. А еще хочешь деньжат для своих песен приработать…

Я сказала, что не совсем понимаю ее. У нее-то вид и в самом деле был фирмовый, а какие ароматы французских духов!

— Ты посмотри, что вокруг творится, как наши девчонки трахаются с пьяными, вонючими работягами. Ничего не попишешь, у них жизнь такая. И тебя она, девочка, засосет. Не таких обламывала. Пить начнешь, стелиться под каждого.

Я ей призналась, что тут один особенно настырный прохода не давал, и однажды я оказалась у него до утра. Валя рассмеялась:

— Вот-вот, а дальше пойдет такое, что тебе и не снилось. Я все это прошла, да вовремя остановилась. Теперь они ко мне на пушечный выстрел не приблизятся. Пускай поищут что-нибудь бросовое. Ты только не обижайся, ради бога… Завтра мы тебя прикинем получше, и пойдешь со мной в одну компанию. Очень пристойную, даю тебе слово.

— Что еще за компания?

— Я — же говорю, что хорошая. Побеседуешь с приличными мужчинами, потанцуешь. А там будет видно. Может, и заработаешь кое-что.

Назавтра я сидела перед зеркалом в ее комнате, и Валя наводила самый настоящий марафет — накручивала мне волосы, подводила глаза. Наряд мы уже выбрали. Я в нем себя не узнавала. Она тем временем о себе рассказывала:

— Я не так, как ты в столовую…. В цех оформилась, ученицей токаря. Работа такая, что в аду в тыщу раз приятнее. А тут крутился один замначальника цеха, все глазами на меня постреливал. И дострелялся, не могла я ему отказать. Так и стала воспитателем общежития. Денег нет, оборвана до нитки… Тут одна наша из моей ярославской деревни и говорит: пошли-ка вечером на Красную площадь, прошвырнемся.

Я в нее чуть не плюнула:

— Я что тебе, пионерка — цветы возлагать?..

Та небрежно покривилась:

— Деревня ты, говорит, навозом пропахшая. Сходим, а тал, ты поймешь, что к чему.

Порулили мы вечером к Василию Блаженному. Смотрю много вокруг девчонок вроде нас крутятся. Вчерашних-то деревенских я сразу могу узнать. А возле них представительны мужики топчутся, присматриваются, значит. Неожиданно к нал, прямиком двое подруливают. Один из них, седоватый уже но в форме, говорит: не хотите ли, мол, девочки, провести вече с нами. Люди мы командировочные, одинокие, второй меся в Москве сидим и очень скучаем. Неохота в ресторане одном шампанское икрой закусывать. Я посмотрела на свою подружку, а та и говорит седому: «Спасибо большое, но мы девушек молодые, перед сном стараемся много не есть и не пить, внешность свою можем подпортить…» Он в ответ: «Все понимаем, все закончится для вас хорошо, вы сможете купить себе наряды, духи». И мы с ними пошли, отужинали в ресторане потом оказались в люксе гостиницы «Москва». Этот седой к мне прилепился, он был намного обходительнее наших работяг не хамил/да по существу почти ничего уже и не мог. Промучилась я с ним до утра, а когда ушла, то у меня в кармане был моя месячная зарплата.

— Что, вот так и ходят к Василию Блаженному? — спросила я.

— А то нет, сходи полюбуйся. Туда слетаются важные птички, те, что девочек для капиталистов подбирают. У них своя система воспитания нашего брата, да и оплата другая. Только опасно это, в любой момент прихватить могут… Тут такое в газетах пишут. С нашими безопасно. Я сама туда больше не хожу. Мне, когда надо, звонят.

— А кто звонит?

— Тут недалеко школка есть такая, для партначальников. Учатся они тут по два-три года, или на курсы приезжают. Голодные, аж страх. А карманы полные денег. Все мужчины, как один, чистые, никакой тебе заразы. Расплачиваются и краснеют.

Она отошла от зеркала, сказала, что я вполне готова для первого выхода в свет, меня от ее слов слегка покоробился но я опять вспомнила работягу, затащившего меня к себе в комнату, и отбросила всякие дурные мысли. Через час мы уже стояли возле ресторана «Арбат», спустя несколько минут подкатила черная машина, и из нее вышли два человека, лет по сорок или чуть больше.

— Знакомьтесь, это моя лучшая подруга Виктория, — сказала Валя, они тоже назвали себя, и мы поднялись на третий этаж, в зал, увешанный зеркалами. Очень удобно, сидишь, смотришь вроде бы в одну точку, а видишь весь зал. На меня сразу клюнул (я это с ходу почувствовала) один из них, его звали Коля, он был невысокого роста, и костюм сидел на нем, как военная форма. Коля подкладывал в мою тарелку разные закуски, приглашал потанцевать, рассказывал о своей жизни, в основном о занятиях спортом, о том, что он был даже чемпионом, и если бы кому-либо вздумалось сейчас ко мне подойти, он мог ответить так, что будь здоров. Он пытался прижаться ко мне всем телом, при этом начинал тяжело дышать в самое ухо, и мне делалось щекотно. Несколько раз я громко рассмеялась, на весь ресторан, он даже чуть не обиделся. Заплатили они за столик очень приличную сумму, что-то около двух сотенных, Валя в момент расплаты мне подмигнула, мол, видишь, какие парни?! Мы поехали в высотный старый дом, оказавшийся общежитием, прошли через проходную, в которой сидели дядьки в фуражках с синими околышами. Дядьки не спросили никаких пропусков, они только подмигнули Коле и Василию (так звали дружка Вали), и мы оказались в корпусе с высокими мраморными колоннами.

Коля выставил на стол шампанское, бутерброды, открыл коробку конфет.

— Мне очень хочется, — произнес он, наполнив стаканы, — чтобы наша дружба длилась долго. Валю мы знаем давно, очень рады познакомиться с ее лучшей подругой Викой.

Еще он сказал, что они никогда нас не подведут, если и будут знакомить еще с кем-нибудь, то с очень солидными и надежными людьми, мы можем в этом не сомневаться.

Мы выпили еще, и Вася стал что-то нашептывать Вале. Наконец, он сказал, что они прощаются с нами, уже поздно, а им грешно укорачивать ночь. Коля вышел их проводить, а я разделась и легла в постель, закрыла глаза, мне было на все наплевать.

Они или их товарищи стали часто звонить, и мы проходили через проходную уже одни, старики в фуражках нас знали и весело кивали при встрече: Коля сказал, что им тоже достается они имеют здесь еще по несколько пенсий и чувствуют себе очень хорошо. Через несколько месяцев я пришла на студию и вручила необходимую сумму. Главный на студии рассмеялся, сказал, что я неплохо где-то разжилась, это редко удается; провинциалкам за такой короткий срок, и пообещал, что запишет мне не одну песню, а сразу две, пускай вторая будет как бы в долг, он не сомневается, что я расплачусь, зато теперь я см выезжать с какими-нибудь, конечно, пока не очень престижным тусовками на гастроли, зарабатывать, как минимум, по полтиннику за концерт, что для начала очень даже неплохо.