Жак Эрс - Марко Поло Страница 11

Как на греческом Востоке, так и в Константинополе венецианцы чувствуют себя как дома. Знаменитые семейства Венеции основывают настоящие, почти независимые государства: Марино Санудо, «герцог архипелага» — на южных островах Эгейского моря, Орсини — в Ионическом море, другие сеньоры (terriers) — на Эвбее. В течение двадцати лет эти венецианские земли на Востоке провозглашают себя независимыми по отношению к городу-матери, отказываясь подчиняться приказам и считая себя вправе проводить собственную политику.

По правде говоря, Константинополь являлся с тех пор не столицей латинской империи, но фактически сердцем и головой венецианской Романии. При Джакомо Тьеполо, который сделал себе карьеру на Востоке, был первым герцогом Крита, дважды избирался губернатором (podestat)[3] Константинополя (с 1218-го по 1220-й и с 1224-го по 1227-й годы) предполагалось перевести туда престол всего венецианского государства, морской империи. Притязание было обреченно на неудачу и оставлено впоследствии. Однако, оно нашло много приверженцев в самой Венеции, так как Тьеполо был избран там дожем в 1229 году.

В течение более чем полувека, в то время, когда братья Поло организуют свою контору (деловой филиал) и строят общее жилище на берегах Босфора, «двуглавое» венецианское государство, с его торговыми связями, подчиненными маршрутам галер, колеблется между этими двумя полюсами. Образование восточных контор, филиалов и учреждений не является случайным фактором, подверженным риску во враждебных государствах; они отрезаны от всякого подкрепления и поддержки, но, благодаря политическому господству, надолго там обосновываются, врастая крепкими корнями в местную почву и проникая в бюрократический аппарат, который очень сильно разросся в процессе колонизации. При образовании колоний Венеция переносит туда многие традиции: это касается городского пейзажа, архитектуры, обычаев, учреждений, образа жизни. Венецианцы создают здесь подобие родины, покинутой много лет назад. Торговцы, люди, подобные Поло, прочно обосновываются на Востоке и лелеют новые, еще более далеко идущие амбиции.

Заморская торговля постепенно принимала значительный размах. Корабли и торговцы из Венеции были заметны всюду. Если первые доходы были связаны прежде всего с эксплуатацией солончаков Адриатики, с обменом соли на некоторые продукты материка, то очень скоро Магамокко, Торчелло, Гераклея, Риальто и другие участники венецианского союза были вовлечены и в широкую торговлю с Востоком — греческим, а затем и мусульманским. Начиная, по меньшей мере, с первого тысячелетия или, может быть, еще раньше, Венеция, уже объединенная, враждующая в то время с портами Пуйи, Кампани, и особенно Амальфи, посылает свои многочисленные и быстроходные корабли на средиземноморский Восток. Торговля идет оживленная, выгодная, быстро приспосабливающаяся к меняющимся условиям.

Летописи говорят о том, что способ обмена постоянно менялся. Силовые отношения также не находились в состоянии устойчивого равновесия. Задолго до крестовых походов Венеция, как и весь Запад, должна была платить за чудесные товары Востока и далекой Азии натуральными продуктами (сырьем). Шла тройная торговля: с 1000 по 1100 годы быстроходные венецианские галеры покидают залив, груженые солью, лесом, железом, даже зерном — все это торговцы предлагали в Египте за специи (особенно перец) и за золото Судана. Этот груз доставлялся в Константинополь, столицу и «зеркало» мира. Оттуда венецианцы привозили другие пряности, бесчисленные красители, продукты, роскошный шелк, слоновую кость, металлические изделия и произведения ювелирного искусства. Таким образом, торговый баланс был нарушен. Его компенсировали только служба моряков и наемников, перевозивших грузы внутрь греческого континента и в порты исламских стран, и оживление метрополий, благодаря привлечению к торговле солдат и моряков. Необходимость постоянного итальянского присутствия на Востоке объясняет вмешательства, все более и более частые, во внутренние дела Византии — в экономику и политику. Эта необходимость побуждает венецианцев и их врагов генуэзцев также, как и на Святой земле, решительно продвигаться дальше, исследовать неизведанные миры и их возможности. Они здесь — не эпизодические персонажи, стремящиеся к мгновенному обогащению, но предприимчивые и усердные завоеватели, искушенные и порвавшие со всеми социальными догмами.

Мало-помалу положение «людей Востока» укрепляется, и их галеры привозят уже не только грубое сырье и «стратегические» материалы, но и товары более дорогие, даже ручной работы: сукно из Фландрии, ткани из Шампани, кораллы, так высоко ценящиеся на Востоке, серебро из шахт Сербии. Столица металла (серебра) — Венеция — управляет всей этой большой международной коммерцией: это значительный козырь в рыночной стратегии, так как серебро очень высоко ценится у мусульман, торгующих с далекой Азией в эпоху, когда Китай выпускает монеты только из этого металла.

Пока нет стабильного выхода к портам внутреннего моря, никакого пристанища на берегах, которые венецианцы посещают только ради коммерции. Им удается пока прочно обосноваться в Александрии, Каире, Тире и Акре, и ни одна из торговых колоний не могла сравниться с колонией Константинополя в те времена, когда братья Поло вели там свои дела.

Никакие описания не позволяют определить наверняка местоположение Марко иль Веккио, Маттео и Никколо. Внутренняя жизнь этой крупной базы негоциантов, кладовой всей империи, освещается лишь обрывочной документацией. Но мы очень хорошо видим условия жизни их соседей, качество сделок этих венециацев. Поначалу венецианцы представляли собой небольшую группу среди других латинян — космополитическую, нестабильную, живущую под постоянной угрозой распада, небогатую, стремящуюся как-то заработать и просто выжить на «краю света».

Они занимали, как и другие люди Запада, определенную зарезервированную территорию в ряду морских концессий, расположенных в пригороде Константинополя, вдоль южного побережья глубокой бухты, названной Золотой Рог — у края «морских стен», которые с этой стороны защищают город.

Упоминаемый в хрониках с X века, этот венецианский квартал, один из самых древних, простирался на запад до края этой длинной береговой полосы. В 1082 году он, по-видимому, аннексирует амальфитенскую концессию, находящуюся совсем близко, затем, позднее (имперская привилегия 1189 года) — немецкие и франкские кварталы. Именно в это время, в малообустроенной зоне, со структурой очень слабой, где дома и резиденции, плохо скомпонованные, были разбросаны среди невнятно обозначенных участков и фруктовых садов, Венеция держала шесть складов, образующих нишу в линии побережья. Это было место скопления народа, средоточие торговой деятельности. Здесь же располагались два других общественных склада, названных позднее Balkapan hani (склад меда) и Hurmali hani (склад фиников), и большие караван-сараи, построенные вокруг обширного внутреннего двора.