Андрей Юдин - Чиж. Рожден, чтобы играть Страница 11

Патриарх "лабушиного цеха" Михаил Шуфутинский, отыгравший не один год в «проблемных» ресторанах Магадана и Камчатки, четко сформулировал правила поведения для кабацких музыкантов: "Не выступать, когда не спрашивают. Не садиться за стол, когда не приглашают. Не слушать то, что тебе не нужно слышать. И вообще не лезть на рожон".

Способ существования в злачных местах повлиял и на характер Чижа: "Каждый из вышеперечисленных пунктов можно отнести ко мне. Ну и плюс к тому: раз уж пришел в кабак, — играй!.. Играй все, что ни скажут".

Когда публика была вялой, и парнос не шел, Чиж отводил душу, исполняя пассажи на бас-гитаре или импровизации на клавишных. Гостей заведения этот table jazz[15] не беспокоил ("в границах столика текла иная жизнь") — они продолжали сосредоточенно пить разбавленную водку, закусывая котлетами по-киевски и салатом "оливье".

— Иногда просили: "Серёга, спой: "Улица, улица, улица родная, — ах, Октябрьская улица моя!..". Ну сыграешь пару раз, они: "Кайфово!", сидят бухают. И пока они тихонечко свои «тёрки» перетирают, я достаю талмуд с нотами: "Ребята, играем "Тен Си-Си"!".

Чиж скоренько писал басисту гармонию, ставил ему на колонку. Говорил ударнику, в каком размере стучать. И они начинали «копировать» альбом 1 °CC, от начала и до конца, пусть и в упрощенном варианте.

— Между третьей и четвертой вещью опять споёшь "Ах, Октябрьская улица моя!" — и снова играешь. На следующий день приношу альбом Uriah Heep с текстами, и тоже начинаем фигачить. Были в зале и понимающие люди: "О, "Юрай Хип" — классно! Серёга, ништяк!..".

Когда начались кабацкие «халтуры», Чиж перестал зависеть от родительского кошелька. Именно тогда у него и появились первые джинсы.[16]

Это были итальянские «Rifle», которые продавались на чеки Внешторгбанка (советский эрзац валюты) в спецмагазинах «Березка». Впрочем, Чижу они достались от прежнего владельца уже изрядно вытертыми ("их носить-то оставалось, наверное, день или два"). Но именно в этом и был весь кайф: уважающий себя человек должен был иметь джинсы, вытертые до небесной голубизны, а еще лучше добела. Тем не менее за счастье влезть в потрепанный «Rifle», эту "спецодежду рок-н-ролльной касты", Чижу пришлось выложить 90 рублей, всю его месячную зарплату. (О новых джинсах самых престижных фирм, типа «Lee», "Levi's" и «Wrangler», он даже не мечтал, они стоили не меньше 180–200 руб.)

— Я даже не могу это описать, — вспоминает Чиж, — но в джинсах я почувствовал себя совершенно другим человеком. Уже сам факт, что у тебя сзади, на пояснице, торчит кожаный лейбл — нет слов!.. И я каждый раз засовывал рубашку поглубже в штаны, чтоб этот лейбл все читали. На мою задницу оборачивался весь город.

А летом 1979-го ударник сманил Чижа и еще пару музыкантов на гастроли в приполярный Мурманск. Дзержинцев приютил ресторан «Встреча», возле памятника Солдату Алёше. Чиж убежден, что именно там, в портовом кабаке, он приобрел важную часть школы игры.

— Когда на берег сходит целый экипаж, у каждого своя музыка в голове. Помню, мы играли "Monkberry Moon Delight" Маккартни — за вечер я ее спел не меньше раз двадцати. На тарабарском языке, но это неважно. Главное — подача и драйв, который прет. И раз двадцать я сорвал глотку, и раз двадцать я ее все-таки спел. И тут же подходит следующий человек: "А можно "Полонез Огинского"?" — "Легко!". Постоянное бросание из песни в песню, из стиля в стиль. А надо вживаться, чтобы тебе поверили!.. Чтобы к тебе потом подошли, сказали: "Брат, это так здорово! Вот тебе денежка, спой еще разок!".

На гастролеров свалились бешеные деньги. Если в Дзержинске заказ песни стоил 3–5 рублей, то в Мурманске — минимум червонец. Флотские офицеры, моряки загранплавания и рыбаки, уходя в загул, хрустящих купюр не жалели: "Знаешь, эта картина, когда подходит человек, вынимает запечатанную пачку трехрублевок. При тебе тут же ее вскрывает, начинает отсчитывать, кидает не глядя…". Волей-неволей Чижу пришлось овладеть навыками конферанса: "Дорогие друзья! Добрый вечер! Сегодня в нашем зале отдыхает экипаж рыболовного сейнера "Комсомолец Севера". И они дарят своим барышням маленький музыкальный подарок. Итак, только для вас, милые барышни, звучит эта песня — "Полчаса до рейса"!".

Но первое отделение, пока в зале собирался народ, всегда отдавалось джазу (традиция, заложенная "Черноречьем"). В то время Чиж был увлечен пианистом Китом Джарреттом и пытался импровизировать в его манере: "Играешь свое настроение — ничего в голове нет, даже темы, садишься и начинаешь дождь изображать. Или — наоборот — жару".

Там же, в Мурманске, он купил грампластинку джаз-ансамбля под управлением ленинградца Давида Голощекина.

— Джазовых пластинок вообще было мало, поэтому я «снимал» все, что попадало в руки. Там была занятная вещь — то ли "Ветер с Невы", то ли "Прогулка по солнечной стороне Невского". Солистка Эльвира Трафова пела в бразильской манере, типа Аструд Джильберто.[17] Я сидел в пустом кабаке и наигрывал эти мелодии.

Из Мурманска Чиж вернулся худой, как тростинка, с модной кудрявой головой и в вязаной кофте с короткими рукавами; она сидела на нем в обтяжку, а по синему полю были разбросаны ярко-красные звезды. "Такого Дзержинск еще не видел! Элвис Пресли просто!" — с восторгом вспоминают друзья.

Но сам Чиж был сыт по горло кабацкой романтикой. Он решил восстановиться в училище.

1979–1982: НАЗАД В БУДУЩЕЕ

— Под влиянием чего в человеке берется то, что он поет, чем занимается?..

— Не важно под влиянием чего. Важно, что в человеке было что-то, что взыграло. В нем была уже критическая масса. И нужен был только какой-то внешний повод

(Из газетного интервью Б. Гребенщикова).

В alma mater Чижа уже ждали. Житейская слава "блудного сына" была такой громкой, что поглазеть на него сбегались все барышни первого-второго курсов.

— Кругом только и слышалось: "О, Чиж пришел! Пойдем посмотрим!" — вспоминает Ольга Чигракова. — Что за Чиж?.. А потом, когда его увидела, поняла: а-а, так его-то я как раз знаю…

Первая их встреча состоялась годом раньше, летом 1978-го, когда десятиклассница Оля Егорова (которая еще не знала, что станет Чиграковой), поступала в Дзержинское музучилище. Они с подружкой сдали сочинение и сидели в вестибюле. С улицы зашли два парня, явно с жуткого похмелья. Один, черненький и курносый, прямиком направился к ним: "Девчонки, купите ноты «Битлз»! Всего десять рублей!". Ему решительно отказали. Тогда второй выхватил из сумки боксерские перчатки: "Уговорили! Отдаю за червонец!..".

Вконец испуганная Ольга ("и этот притон — музучилище?!") выскочила на улицу. Более разбитная подружка осталась. Кажется, они даже сообразили в тот вечер на троих…