Олег Царев - Роковые иллюзии Страница 11

В послужном списке Орлова, который находится в первом томе его личного дела, указывается, что в 1924–1925 годах он был назначен помощником начальника ЭКУ, одновременно занимая пост начальника его VII отделения. Он перебрался в кабинет начальника отделения ОГПУ на Лубянке. Великолепное шестиэтажное здание, украшенное причудливыми фронтонами и лепниной, в котором некогда помещалось Всероссийское страховое общество, стало, по иронии судьбы, зловещим архитектурным символом, учитывая страх, который это здание внушало большинству людей. На фотографии того времени Орлов изображен в модной сорочке с пристежным воротничком, с взъерошенными, но редеющими волосами и аккуратно подстриженными усами. Он напоминал скорее несколько встревоженного начальника отряда бойскаутов, чем восходящую звезду советской секретной службы. Работая вместе с Андреем Иванчиковым в качестве помощника Григория Благонравова, начальника Экономического управления, Орлов курировал деятельность пяти отделений. Согласно показаниям, которые впоследствии Орлов давал перед сенатом США, Дзержинский возложил на него обязанность «контролировать промышленность и торговлю» наряду с особой ответственностью за «борьбу с коррупцией»[39].

В конце 1925 года Орлов уехал из Москвы в Закавказье. Это срочное назначение было вызвано тем, что его опыт контрразведывательной работы потребовался командованию пограничных войск ОГПУ в Закавказье. Там он был обязан обеспечить надежную охрану границы от любых внешних вторжений, которые помешали бы советским операциям по подавлению разрастающихся волнений среди вечно беспокойных грузин. Назначение Орлова благословил сын Грузии Сталин[40].

Разместив свой штаб в городе Сухуми, Орлов как бригадный командир получил под свое командование шесть полков. Но его войска численностью 11 ООО человек были рассредоточены на слишком большой территории. Обеспечивать охрану по всей протяженности южных границ Советского Союза с Персией и Турцией было непростой задачей, поскольку дикая гористая местность была в течение многих веков прибежищем бандитов и мятежников. На этом трудном посту Орлов продемонстрировал свои незаурядные организаторские способности, добиваясь максимальных результатов при наличии минимальных средств. Борьба с мятежниками требовала работы в тесном сотрудничестве с начальником регионального ОГПУ Лаврентием Берией, членом сталинской «грузинской мафии», которого Сталин впоследствии продвинул на должность начальника НКВД.

На фотографиях времени его службы в Сухуми Орлов выглядит как солдат с передовой: наголо стриженный, с усами и осанкой коренастого боксера-профессионала. Находясь явно в расцвете физических сил, он позировал со своим любимым конем и выглядел весьма уверенным в себе бригадным командиром пограничных войск.

К этому месту службы Орлова сопровождали жена и трёхлетняя дочь Вероника. Любящие родители называли ее Верой; она унаследовала острый ум отца и красоту матери. Родители берегли ее как зеницу ока. В первый и единственный раз Орлов и Мария получили возможность насладиться счастьем нормальной семейной жизни в относительном покое и комфорте черноморской республики. Виноградники Грузии и собирающие обильные урожаи мелкие хозяйства в большинстве своем избежали разорения и голода гражданской войны. Но даже в этом советском оазисе, где круглый год было тепло, вдали от снегов и интриг Москвы, семью Орловых постигла трагедия.

Однажды весенним вечером они поехали кататься на лодке по Тифлисскому озеру. Внезапно разразился дождь, Орловы не смогли быстро добраться до берега и все сильно промокли. У Веры начался озноб и поднялась высокая температура. В тот момент родители не придали болезни особого значения, считая, что это просто затянувшаяся простуда. Лишь позднее, когда они вернулись на следующий год в Москву, Орловы были потрясены, услышав диагноз врача — ревматизм, который был причиной того, что Вера никак не могла полностью выздороветь. Прогноз в отношении здоровья Веры был мрачным: в то время эта болезнь, которая разрушала сердце, считалась неизлечимой[41]. По мере того, как шли годы, а здоровье их единственного ребенка неуклонно ухудшалось, самозабвенная любовь родителей к ней становилась все сильнее. Орлов все чаще задумывался о прогнозе относительно здоровья дочери, но никогда не терял надежду, что если не в России, то в какой-нибудь другой стране они, возможно, найдут врача, который сможет вылечить больного ребенка.

Вполне вероятно, что возможность отвезти Веру за границу для лечения была одним из факторов, объясняющих переход Орлова в Иностранный отдел ОГПУ (ИНО) в 1926 году.

Летом 1926 года Орлов получил первое назначение на работу за границей, в Париже, под псевдонимом Льва Николаева. Судя по въездному штампу, проставленному французами, у него был статус сотрудника советского торгпредства. Такова была «крыша» Орлова для его роли «легального» резидента ИНО во Франции, в чем он признался в ходе собеседования, проведенного в 1965 году ЦРУ по просьбе французского управления контрразведки — Direction de la Surveillance du Ter-ritoire (ДСТ), имеющего у себя в стране приблизительно такие же полномочия, что ФБР в США или МИ-5 в Великобритании[42].

По словам Орлова, его обязанности как резидента ОГПУ включали не только сбор и передачу разведданных, но и контроль за безопасностью и наблюдение за политической благонадежностью персонала посольства СССР и торгпредства.

Судя по протоколам его допроса в ЦРУ, Орлов рассказал, что он фактически работал под крылом Якова Христофоровича Давыдова. Это был бывший начальник Иностранного отдела ОГПУ, который под фамилией Давтян был аккредитован в 1926 году в качестве сотрудника советской дипломатической миссии. Послом был Христиан Раковский, но, по наблюдениям Орлова, настоящая власть в посольстве сосредоточилась фактически в руках Давыдова. Авторитет Раковского, по словам Орлова, был сильно подорван тем, что он стал объектом постоянного шантажа со стороны белогвардейских офицеров, которые с помощью французских политических деятелей правого крыла вели кампанию за возмещение значительных дореволюционных капиталовложений Франции в Россию. Их обращения в парламент в конечном счете привели к разрыву дипломатических отношений, а следовательно, и к отзыву Раковского.

Орлов поведал ЦРУ, что именно Давыдов нес ответственность за вербовку Эрбетта де Монзи, которого называли «столпом французского политического истэблишмента». Орлов признавал, что именно де Монзи он имел в виду, говоря в своем «Пособии» об одном из политических лидеров в одной из «стран Европы», который поддерживал тайные контакты с СССР и выступал в роли посредника в контактах с «агентами влияния» в парламенте[43]. Вскоре после отъезда из Парижа Давыдов был вознагражден получением ранга посла, а руководить агентами во французском парламенте было поручено одному советскому гражданину по фамилии Еланский. Примечательно, что Орлов заявил ЦРУ в 1965 году, что не может дать никаких точных сведений о личности или партийной принадлежности французского парламентария, который был у русских «в кармане». Примечательно и то, что Орлов особенно настаивал на том, чтобы имя де Монзи не сообщалось французам. Однако, как показывают архивы ДСТ, именно это ЦРУ немедленно и сделало!