Дневник Марины Мнишек - Автор Неизвестен Страница 11

Раздел 7

Май

Дня 1. Второй ночлег царицы в Добром, а пана воеводы — в городе Можайске. В этом городе 5 церквей, из них наилучшая — Николы, которого народ московский признает чудотворцем, и там на празднование его, также как и в другие дни, по обычаю отовсюду стекаются люди.[132]

Дня 2. Третий ночлег царицы в том же самом городе Можайске, а пана воеводы — в селе Вяземы, расположенном в 6 милях от столичного города Москвы. Это село было владением покойного царя Бориса. Там есть большой двор, огороженный частоколом и обведенный выложенным камнем рвом. Возле этого двора стоит каменная церковь,[133] довольно красивая, в которой образа и подсвечники очень дорогие и сделаны с редкой изобретательностью. Сюда для пана воеводы прислали из Москвы свежих лошадей. И, что интересно, нам показывали царский табун.

Дня 3. Четвертый ночлег царицы в том же самом Можайске, а пана воеводы под некоей деревней, названной Маначином, где он ночевал в царских палатках, дорогих и богатых, специально для этого поставленных. Их было 18. Туда же прислали для него из Москвы довольно роскошную карету, запряженную шестеркою лошадей.

Дня 4. Пятый ночлег царицы в Дровачеве, а пана воеводы — в столичном городе Москве. Въезд пана воеводы в город произошел так: в день Вознесения Господня выслал царь четырех лошадей с седлами, одну для пана воеводы, у нее было довольно дорогое, украшенное золотом седло, другие три лошади — для его приближенных, которые и сели на них. За четверть мили от города к ним выехал Басманов[134] на коне, довольно богато, по-гусарски, и с ним впереди самых знатных бояр и дворян московских было до полутора тысяч. Все они проводили пана воеводу в город. Также мост диковинный был поставлен через реку Москву изобретательно, без опор, только на одних канатах. За ним перед первыми воротами стояло еще большое число всадников, довольно прилично одетых. Эти были поставлены в два ряда. Среди них был тайно и сам царь, а также пан Домарацкий[135] с польскою ротою. Но ни одного из них за мост на другую сторону не пустили. Таким образом проводили они все пана воеводу вплоть до самого двора, который был в крепости.

Там, едва мы слезли с коней, принесли очень сытные кушанья с царской кухни, которые все были разложены на дорогих золотых блюдах.[136] Более всего подали затейливых пирогов, но потом оказалось, что все это невкусно, ибо несолено. Пива также вдоволь давали. Как только кончился обед, прислал царь приближенного своего князя Ивана Федоровича Хворостинина[137] навестить пана воеводу и изъявить радость по случаю его счастливого приезда в государства его московские. Однако же в тот день пан воевода не приветствовал царя.

В тот же день ездил царь в один монастырь (как обычно это делал) к своей матери, ее монастырь находился там же в крепости, около ворот.[138] Одеяние на нем было белое, а конь у него каштановый, при нем было несколько сотен алебардщиков[139] и очень много конной “москвы”.

Дня 5. Шестой ночлег царицы в Вяземах. В тот день пан воевода приветствовал в Москве царя таким образом: со двора его, в котором тогда пан расположился, провожала его с обеих сторон прямо до самой крепости бесчисленная толпа стрельцов, почти наседавших один на другого. Стрельцы поднялись почти до больших дворцовых сеней, в которых стояло много выстроившихся в ряд бояр в дорогих одеждах. Из сеней вошли мы в палаты, где сам царь сидел на троне в одеянии, украшенном жемчугом и драгоценными камнями, в высокой короне, со скипетром в правой руке. Этот трон был из чистого золота, высотой в три локтя,[140] под куполом, стоящим на четырех щитах, а на куполе был помещен очень дорогой орел. От щитов над колоннами висело две кисти из жемчуга и драгоценных камней, а между ними камень топаз, величиною больше грецкого ореха. Колонны же под кистями такие: два льва серебряных, величиною с волков, лежа, держали большие золотые подсвечники, на которых стояли грифы и доставали до этих кистей. На трон вели три ступени, покрытые парчой.

По бокам царя стояло по два дворянина с бердышами,[141] железными на золотых рукоятках. Верхняя одежда и штаны на них были из белого бархата, подшиты и окаймлены горностаями. Сапоги тоже белые, сами они были опоясаны цепями. По левую руку стоял Дмитрий Шуйский[142] с обнаженным мечом, в парчовой одежде, подшитой соболями. За ним, позади царя, один слуга в дорогой одежде, с платком в руках. По правой стороне сидел московский патриарх,[143] перед которым держали крест на золотом блюде. После него епископы и весь Духовный совет,[144] а за ними сидели сенаторы[145] и другие дворяне. По левую руку — также сенаторы и дворяне.

Там пан воевода, поцеловав руку царскую, обратился к царю с речью, которая так его растрогала, что он плакал, как бобр, часто утирая себе очи платком. От имени царя отвечал посол Афанасий. Потом пан воевода сел за несколько шагов перед царем, на другой же лавке сели его приближенные паны, между этими лавками проходили мы по реестру целовать руку царскую. Когда это закончилось, царь, подозвав к своему трону пана воеводу, пригласил его на обед, а его приближенных приглашал Басманов.

Потом пан воевода вышел на крыльцо, и на выходе встретился с ним московский патриарх и духовенство. Патриарх сначала поздоровался с паном воеводой, а затем с его приближенными, также дал им поцеловать крест и благословил. За духовенством вышел царь, его провожали в церковь, держа под обе руки, а перед ним несли золотое яблоко с крестом.[146] Поодаль шел за ним воевода в ту же самую церковь и остановился в боковых церковных дверях, в галерее, внимательно рассматривая обряд. В то время принесли в другую церковь меньшую царскую корону. После богослужения царь сел в галерее и немного поговорил с паном воеводой. Потом пан воевода проводил его в покои, которые хотя и построены из дерева, но, вместе с тем, довольно изысканны и великолепны. На всех дверях засовы с петлями из червонного золота. Зеленые печи, и некоторые наполовину огорожены серебряными решетками.

Побыв там с час, пошли в столовую палату, перед которой стояло в сенях очень много золотой и серебряной посуды. Между нею было также семь серебряных бочек, наподобие сельдяных,