Павел Пирлинг - София Страница 11

Наконец, папские письма были, вероятно, отправлены ко всем государям стран, лежавших на пути Зои. Известно бреве Сикста IV к болонским городским представителям, к городу Нюрнбергу, к проконсулам Любека. Их содержание, почти тождественное, оправдывает высказанную нами догадку, к тому же подтверждаемую русскими источниками. Вот, например, бреве от 21 июня 1472 г. герцогу Моденскому, Эрколо д’Есте: «Наша возлюбленная о Христе Иисусе дщерь, – так выражается папа, – знатная матрона Зоя, дочь законного наследника Константинопольской империи Фомы Палеолога, славной памяти, нашла убежище у апостольского престола, спасшись от нечестивых рук турок во время падения восточной столицы и опустошения Пелопоннеса. Мы приняли ее с чувствами любви и осыпали ее почестями в качестве дщери, предпочтенной другим. Она отправляется теперь к своему супругу, с которым она обручена нашим попечением (nobis auctoribus), дорогому сыну, знатному государю Ивану, великому князю Московскому, Новгородскому, Псковскому, Пермскому и других, сыну покойного великого князя Василия, славной памяти, мы, который носим эту Зою, славного рода, в лоне нашего милосердия, желаем, чтобы ее повсюду принимали и чтобы с ней повсюду обращались доброжелательно, и настоящим письмом увещеваем о Господе, твое благородие, во имя уважения, подобающого нам и нашему престолу, питомицей коего является Зоя (cujus ipsa alumna est), принять ее с расположением и добротой по всем местам твоих государств, где она будет проезжать; это будет достойно похвалы и нам доставит величайшее удовлетворение».

В тот самый день, которым помечено это бреве, происходила прощальная аудиенция. Сикст IV принял Зою в садах Ватикана. Вольпе, с которым продолжали обращаться как с посланником, тоже присутствовал. Дело не обошлось, вне всякого сомнения, при этом случае без воспоминания о Флорентийском соборе; Рим не хотел ничего иного, кроме возвращения к жизни этого торжественного договора. К несчастию, миланские посланники, одни упоминающие об этом происшествии, не входят в подробности. В самом деле, 1472 год обозначал скорее удаление, чем приближение. Синод, собранный в Константинополе патриархом Симоном, формально отверг флорентийские постановления. В Москве Иона, отъявленный враг Рима, был признан святым.

В то же время большая печаль поразила истинных сторонников религиозного мира. 18 ноября умер в Равенне кардинал Виссарион, самый благородный, самый деятельный и самый уважаемый представитель унии.

Отъезд Зои был назначен на 24 июня. Никогда еще Рим не видел, чтобы из его стен выходил столь разнородный караван. Византийский орел недолго оставался на берегах Тибра. Он теперь направлял свой полет на север. За ним шли греки, искатели счастья и почестей; итальянцы, чтобы чеканить монеты и заниматься богословием; московиты, гордые своим завоеванием и мечтающие, может быть, о Восточной империи. Мы последуем за принцессой по пятам, руководствуясь нашими источниками, большею частью не изданными.

Глава 4. София Палеолог в Москве

Путь Софии. Витербо, Сиена, Флоренция, Болонья. Празднества в Виченцо. Нюрнберг, Любек, Ревель, Дерпт. Псков, Новгород. Недоразумения при въезде в Москву. Свидание Софии с Иваном. Совершение брака. Спор с Бонумбре. Отъезд его из Москвы. Послание из Вильны к Сиксту IV. Подозрительность Казимира IV. Ответ папы

Когда императоры и государи отправились в Вечный город через Тоскану, они спускались от Флоренции через Сиену, Радикофани и Аквапенденте до Витербо. Путь наших путешественников был обратный.

Предание, столь же древнее, сколь неправдоподобное, делает из Витербо колыбель Палеологов. Местные летописи на этот счет неистощимы. В зале муниципального совета почетное место предоставлено портрету Михаила Палеолога. В силу странной насмешки судьбы архивы города не располагают ни одним документом о проезде Зои. Единственный летописец, и притом такой, на которого нельзя особенно положиться, сохранил об этом воспоминание. Он кратко рассказывает, что знаменитую своей красотой и своим высоким родом принцессу посватал «король русский» с обещанием отвоевать у турок Пелопоннес и что она проехала через Витербо, отправляясь к своему супругу.

29 июня Зоя прибыла в Сиену. Читатель помнит, что Виссарион задолго вперед говорил о принцессе с соотечественниками святой Екатерины. Сикст IV точно так же послал им бреве, которого мы не нашли. Эти меры не остались без последствий. В самый день въезда Зои представители «великолепного города», созванные в достаточном числе, решили большинством 184 голосов против 42 ассигновать сумму в 50 флоринов на покрытие расходов по ее приему и оказанию гостеприимства. Принцесса была помещена в доме, соседнем с великолепным кафедральным собором. Пред ней расточались самые высокие почести, о чем свидетельствует в своем журнале Аллегретто Аллегретти.

Следы путешественников теряются здесь на некоторое время. Флоренция лежала у них на пути. Медичи интересовались государыней, приданое которой они уплатили. Эллинизм был в моде в этом очаге Возрождения. Греки, изгнанные из Константинополя, охотно там сошлись. Платоновская Академия считала в своем лоне многочисленных учеников, и Лоренцо, окруженный философами и поэтами, праздновал ежегодно, как во времена Порфирия, праздник в честь Платона. Дмитрий Халкондил, преемник Аргиропуло, на счет города преподавал греческую литературу. Юношество толпилось вокруг его кафедры; он, изумляя своих слушателей познаниями, очаровывал их также красноречием; умственные труды не подрывали его жизненных сил: на семьдесят седьмом году от роду он стал счастливым отцом десятого ребенка. Все эти греки и сторонники греков приняли бы, если бы случай представился, с патриотическим благоговением отпрыск византийских цезарей, но об этом, насколько мы знаем, не сохранилось воспоминаний. Военные предприятия 1472 года, внутренние смуты занимали более летописцев.

Только в Болонье, 10 июля, мы снова находим принцессу. Вирджилио Мальвецци, один из главных синьоров, оказал ей блестящий прием в своем дворце. Весь город не раз имел случай удивляться Зое. Невысокого роста, она казалась лет двадцати четырех; восточное пламя сверкало в глазах; белизна кожи говорила о знатности ее рода. «Воистину, – восклицают в восторге болонские летописцы, – она была очаровательна и прекрасна», как будто бы они хотят опровергнуть Пульчи и предостеречь нас против его сарказмов. Когда она показывалась в народе, плащ из парчи и соболей, покрывающий пурпурное платье, развевался на ее плечах; сверкающее золотое украшение с жемчугом было у нее на голове. Драгоценный камень на ее левой руке привлекал к себе взоры всех. Ее кортеж составляли самые знатные молодые люди. Честь держать под узцы ее лошадь была предметом споров. С необыкновенною пышностью совершено было посещение церкви Святого Доминика, где почивают славные мощи основателя проповеднического братства. Зоя отслушала обедню, совершавшуюся над гробницей патриарха. И присутствующие были тронуты этим назидательным зрелищем.