Владимир Сядро - Монархи-долгожители Страница 11

Впрочем, молодому королю тогда было не до кардинала. В 1652 году королевским войскам пришлось снова вести осаду своей столицы. В результате кровопролитных боев Фронда постепенно пошла на спад. Первыми о своей готовности встать на сторону двора заявили парламентарии. Единственным их условием было требование о повторном изгнании Мазарини. Хитрый итальянец, зная, что его вторая ссылка продлится не дольше первой, с легкостью на это согласился. В результате достигнутого соглашения королевский двор смог вернуться в столицу. Как писал новый военный министр Мишель Летелье, «почти все население Парижа пришло его встречать в Сен-Клу».

Теперь, когда прекратилось гражданское противостояние, парламент вернулся к своим обязанностям, а один из главных фрондеров, герцог Гастон Орлеанский, подписал документ о повиновении и признании своей вины, можно было смело возвращать из изгнания кардинала. И 25 октября 1652 года Людовик XIV написал Мазарини: «Мой кузен, пора положить конец страданиям, которые Вы добровольно претерпеваете из-за любви ко мне». И кардинал снова занял свой пост у королевского престола. Но оказалось, что теперь король вернул Мазарини лишь видимость власти. Он доверял своему премьер-министру в области внешней политики, дипломатии и военного дела. А вот что касается внутренней политики, финансов, управления и юстиции, то здесь действия кардинала вызывали у него недовольство. Особенно короля раздражал, как он писал потом в мемуарах, «беспорядок, царящий повсюду».

Большим событием в жизни молодого короля стало его торжественная коронация 7 сентября 1654 года в Реймсе. Она стала символом окончания внутренней смуты в королевстве и официальным закреплением правового контракта, объединявшего монарха с Богом, его народом и главными лицами в стране. На церемонии молодой король был, как никогда, сосредоточен, ведь ему предстояло дать клятву, традиционно произносимую при коронации всеми королями Франции, положив руку на Евангелие. В ней он клялся перед Богом даровать своим народам мир, справедливость и милосердие. Коронация сопровождалась традиционным помазанием короля святым маслом, сохраняемым в «святой ампуле», инвеститурой кольцом и мечом. По древнему преданию, все это должно было придать правителю особую харизму и способность излечивать больных. Через два дня после коронации две тысячи больных ожидали выхода к ним короля в парке церкви Сен-Реми. Он касался их, произнося магическую формулу: «Король касается тебя, Господь излечивает тебя». Впоследствии Людовику XIV, как и его предшественникам, приходилось помногу раз повторять эту тяжелую церемонию.

При всем уважении и привязанности к Мазарини начиная с 1654 года, с момента коронации, Людовик XIV стремится постепенно выйти из тени всесильного премьера и сконцентрировать в своих руках всю полноту власти. Последним волевым решением кардинала, которому молодой король вынужден был подчиниться, стал его брак с испанской инфантой Марией Терезией. Он был продиктован внешнеполитическими обстоятельствами, сложившимися в конце 1660-х годов. Стремясь положить конец многолетней испано-французской войне, кардинал Мазарини добился подписания в ноябре 1659 года выгодного для Франции Пиренейского мира, по которому Испания уступила французской короне Руссильон и другие территории и признавала Эльзасские постановления Мюнстерского мира 1648 года. Именно этот договор и был скреплен брачным союзом французского короля с его испанской кузиной. Но, несмотря на красоту своей нареченной, он ни минуты не был в нее влюблен и на протяжении всей супружеской жизни искал любовных развлечений на стороне. Они вошли в его жизнь рано, но по-настоящему сильная любовь впервые поразила его сердце накануне предстоящей свадьбы.

Любовная лихорадка

О любовных похождениях Людовика XIV слагали легенды, и, судя по историческим документам и воспоминаниям современников, они мало чем отличались от действительности. Уже в 15 лет этот красавец с темными локонами, правильными чертами лица, изящными манерами и величественной осанкой производил неотразимое впечатление на женщин. Недаром герцог де Сен-Симон писал, что «Людовик XIV с юных лет более чем кто-либо из его подданных создан для радостей любви». Однако количество его любовных связей, по меркам XVII века, не слишком отличалось от числа возлюбленных его деда Генриха IV, который был особенно влюбчив и не считал нужным соблюдать супружескую верность.

По преданию, первый урок любви Людовику преподала 42-летняя камеристка королевы, мадам де Бове. С тех пор юноша, охваченный любовной лихорадкой, отправлялся каждую ночь на завоевание очаровательных фрейлин. Узнав о его ночных визитах, бдительная мадам де Навай, под надзором которой находились девушки, приказала замуровать потайной ход, которым он пробирался в их опочивальни, но юный король не стерпел вмешательства в свои любовные дела. Его новыми объектами стали дочь садовника и племянница Мазарини Олимпия. Особые знаки внимания последней из них, оказываемые Людовиком на виду у всего двора, даже породили слух о том, что она станет королевой Франции. И тогда Анна Австрийская, которая до этого терпеливо относилась к проказам сына, не на шутку рассердилась. Юной Олимпии было приказано удалиться из Парижа.

К 1658 году частые ночные похождения короля, истощая силы его неокрепшего организма, стали даже сказываться на здоровье. К тому же в июне он заболел тяжелейшей лихорадкой. 29 июня его состояние ухудшилось настолько, что пришлось послать за священником. Придя в себя после жара, Людовик увидел у своей постели семнадцатилетнюю Марию Манчини, еще одну племянницу кардинала, глаза которой были полны слез. В отличие от

Олимпии, она была некрасива: чернявая, с желтым цветом лица и большим ртом. Но в ее огромных темных глазах светилась такая любовь к нему, что король не смог остаться равнодушным к чувству девушки. После своего выздоровления он пригласил Марию в Фонтенбло, где в течение нескольких недель они совершали вместе увеселительные прогулки по воде в сопровождении музыкантов. Людовик провозгласил ее королевой всех развлечений.

По возвращении в Париж Мария была на седьмом небе от счастья. «Я обнаружила тогда, – писала она в своих «Мемуарах», – что король не питает ко мне враждебных чувств, ибо умела уже распознать тот красноречивый язык, что говорит яснее всяких красивых слов. Придворные, которые всегда шпионят за королями, догадались, как и я, о любви Его Величества ко мне, демонстрируя это даже с излишней назойливостью и оказывая самые невероятные знаки внимания». Вскоре Людовик признался девушке в любви, назвал ее своей невестой, и с тех пор они стали неразлучны.