Антон Деникин - Белое движение и борьба Добровольческой армии Страница 11

Генерал Алексеев выбивался из сил, чтобы обеспечить материально армию, требовал, просил, грозил, изыскивал всевозможные способы, и все же существование ее висело на волоске. По-прежнему главные надежды возлагались на снабжение и вооружение средствами… большевиков. Михаил Васильевич питал еще большую надежду на выход наш на Волгу. «Только там могу я рассчитывать на получение средств, — писал он мне. — Обещания Парамонова… в силу своих отношений с царицынскими кругами обеспечить армию необходимыми ей денежными средствами разрешат благополучно нашу тяжкую финансовую проблему».

В таких тяжелых условиях протекала наша борьба за существование армии. Бывали минуты, когда казалось, все рушится, и Михаил Васильевич с горечью говорил мне:

— Ну что же, соберу все свои крохи, разделю их по-братски между добровольцами и распущу армию…

Но мало-помалу горизонт стал проясняться.

Еще в мае Покровский привел конную кубанскую бригаду, которая удивила всех своим стройным — как в дореволюционное время — учением; 3 июня к нам пришел из большевистского района полк мобилизованных там казаков; через два дня гарнизон Егорлыкской с недоумением прислушивался к сильному артиллерийскому гулу, доносившемуся издалека: то вели бой с большевиками отколовшиеся от Красной армии и в тот же день пришедшие к нам в Егорлыкскую одиннадцать сотен кубанских казаков.

В конце мая прибыла и долгожданная бригада Дроздовского.

В яркий солнечный день у околицы Мечетинской на фоне зеленой донской степи и пестрой радостной толпы народа произошла встреча тех, кто пришли из далекой Румынии, и тех, кто вернулись с 1-го Кубанского похода. Одни — отлично одетые, подтянутые, в стройных рядах, почти сплошь офицерского состава… Другие — «в пестром обмундировании, в лохматых папахах, с большими недочетами в равнении и выправке — недочетами, искупавшимися боевой славой добровольцев»[52].

Встреча была поистине радостная и искренняя.

С глубоким волнением приветствовали мы новых соратников. Старый вождь, генерал Алексеев, обнажил седую голову и отдал низкий поклон «рыцарям духа, пришедшим издалека и влившим в нас новые силы…»

И в душу закрадывалась грустная мысль: почему их только три тысячи?[53] Почему не 30 тысяч прислали к нам умиравшие фронты великой некогда русской армии?..

Впрочем, мало-помалу начали поступать и другие укомплектования. Во многих пунктах были уже образованы «центры» Добровольческой армии и «вербовочные бюро». Они снабжались почти исключительно местными средствами — добровольными пожертвованиями, так как армейская казна была скудна, и генерал Алексеев мог посылать им лишь совершенно ничтожные суммы[54]. В городах, освобожденных от большевиков, сталкивались «вербовщики» нескольких армий, в том числе и самостоятельные вербовщики бригады Дроздовского. Все они применяли нередко неблаговидные приемы конкуренции, запутывая и без того сбитое с толку офицерство. Тем не менее оно текло в армию десятками, сотнями, привозя иногда разобранные ружья и пулеметы; прилетали и «сбежавшие» из-под охраны немцев и большевиков аэропланы…

В самый острый период армейского кризиса, когда начался отлив из армии под формальным предлогом окончания четырехмесячного договорного срока службы, я приказал увольнять всех желающих в трехнедельный отпуск: захотят — вернутся, нет — их добрая воля.

В последние дни перед началом похода мимо дома, в котором я жил, на окраине станицы, по большой манычской дороге днем и ночью тянулись подводы: возвращались отпускные. Приобщившись на время к вольной, мирной жизни, они бросили ее вновь и вернулись в свои полки и батареи для неизвестного будущего, для кровавых боев, несущих с собою новые страдания, быть может, смерть.

Добровольческая армия сохранилась.

Глава IV. Второй Кубанский поход. Силы и средства сторон. Театр. План операции

К началу 2-го Кубанского похода, то есть в июне месяце 1918 года, состав Добровольческой армии был следующий:

Штаб армии:

Начальник штаба генерал Романовский. Начальник строевого отдела[55] генерал Трухачев. Начальник снабжения полковник Мальцев. Инспектор артиллерии генерал Невадовский. Начальник санитарной части Н. М. Родзянко.

1-я дивизия (генерал Марков):

1-й Офицерский пехотный полк[56].

1-й Кубанский стрелковый полк.

1-й конный полк[57].

1-я отдельная легкая батарея (3 орудия).

1-я инженерная рота.

2-я дивизия (генерал Боровский):

Корниловский ударный полк.

Партизанский пехотный полк.

Улагаевский пластунский батальон.

4-й Сводно-кубанский полк (конный).

2-я отдельная легкая батарея (3 орудия).

2-я инженерная рота.

3-я дивизия (полковник Дроздовский):

2-й Офицерский стрелковый полк.

2-й конный полк[58].

3-я отдельная легкая батарея (6 орудий).

Конно-горная батарея (4 орудия).

Мортирная батарея (2 мортиры).

3-я инженерная рота[59].

1-я конная дивизия[60] (генерал Эрдели):

1-й Кубанский казачий полк.

1-й Черкесский конный полк.

1-й Кавказский казачий полк.

1-й Черноморский казачий полк.

1-я Кубанская казачья бригада (генерал Покровский):

2-й Кубанский казачий полк.

3-й Кубанский казачий полк.

Взвод артиллерии (2 орудия).

Кроме того: пластунский батальон, одна гаубица и бронеавтомобили «Верный», «Корниловец» и «Доброволец»[61].

Всего в армии состояло 5 полков пехоты, 8 конных полков, 5½ батарей, общей численностью 8½–9 тысяч штыков и сабель и 21 орудие.

На первый период операции армии был подчинен отряд донских ополчений полковника Быкадорова силою около 3½ тысяч с 8 орудиями; отряд этот действовал по долине Маныча.

Против нас на Северном Кавказе располагалась Северо-Кавказская Красная армия, плохо подчинявшаяся центру и непрочно связанная внутри ввиду соревнования самостоятельных республик — Кубанской, Черноморской, Терской и Ставропольской[62].

Главнокомандующим был Автономов, который за все время своего пребывания во главе войск, с 1 апреля по 10 мая, вел ожесточенную борьбу с гражданской властью Кубано-Черноморской республики (ЦИК). Его поддерживали войсковые начальники, в том числе Сорокин. В начале апреля ЦИК, боявшийся диктаторских стремлений Автономова, отрешил его от командования и должность главнокомандующего заменил «чрезвычайным штабом обороны», в который вошло семь штатских большевиков. Автономов выехал в Тихорецкую и выступил открыто против своего правительства. Началась своеобразная «полемика» путем воззваний и приказов. В них члены ЦИК именовались «немецкими шпионами и провокаторами», а Автономов и Сорокин — «бандитами и врагами народа», на головы которых призывались «проклятия и вечный позор». В распре приняла участие и армия, которая на фронтовом съезде в Кущевке постановила «сосредоточить все войска Северного Кавказа под командой Автономова… категорически потребовать (от центра) устранения вмешательства гражданских властей и упразднить «чрезвычайный штаб».