Овидий Горчаков - Вызываем огонь на себя Страница 11

— Пст! Коммен зи хир!

Девушки медленно подошли. Их лица помертвели.

Летчик рассматривал их, давясь от смеха. Особенно потешал его бант на Люсиной голове, губы, накрашенные бантиком.

— Ба! Да они почти похожи на женщин! — сказал летчик по-немецки своему единственному спутнику — майору.

Он небрежно взял Пашу за подбородок.

— Эта девка, например, вполне сошла бы в Берлине за премиленькую фрейлейн, побывай она в салоне красоты. А вот такие аппетитные розанчики, майор, в твоем вкусе! Может быть, повеселимся, майор?

Люся — она уже хорошо понимала по-немецки — презрительно усмехнулась.

— О! Она даже умеет улыбаться. Какие косы! Ты, верно, распускаешь их на ночь? У тебя хорошие зубы. А ноги?

Он привстал, нагнулся, чтобы приподнять подол Люсиного платья, но тут в переулок въехал черный «оппель-капитан» с двумя немками-связистками в форме женского вспомогательного корпуса люфтваффе. Сидевшая за рулем смазливая белокурая блондинка высунулась из открытого бокового окна.

— О, я не знала, что мой небесный рыцарь интересуется туземками! — с недоброй улыбкой сказала она капитану.

— Главное для летчика, — ответил тот, смеясь, — точный и верный рефлекс!

Немка презрительно улыбнулась, оглядывая Пашу и Люсю.

Люся, потупив глаза, заметила свое искаженное, карикатурное изображение в лакированной дверце черного «оппеля» и невольно сравнила себя с красивой немкой. Она отвернулась, пылая от обиды, сжевывая помаду с надутых губ.

— Туземка отворачивается? — медленно, с угрозой проговорила немка.

— Оставь ее, Эви! — засмеялся капитан, — Смешно! Неужели ты ревнуешь меня к этим аборигенам?! Поехали лучше на наш пикник!

Немцы и немки уехали. Паша проводила их потемневшими от ненависти глазами. Люся сорвала вдруг с головы свой жалкий бантик, швырнула его на землю и хотела было убежать, но Паша догнала ее, ухватила за руку.

Несмело подошел к девушкам Ян Маленький. Стефан бегом бросился к банту, поднял его и тоже подошел к ним.

— Пшепрашем! — проговорил он, робея, — Паненка потеряла бантик…

— Спасибо! — сказала Паша.

— Красивый бантик. Он панне очень к лицу…

— А тебе какое дело! — резко оборвала его Люся.

Паша ущипнула ее за руку, изобразила улыбку.

С неуклюжим поклоном, показав короткие светлые волосы с неровным боковым пробором, на ломаном русском языке отрекомендовался Ян Маленький:

— Пани позволит представиться: Ян Маньковский. А это мой коллега — Стефан Горкевич… Погода хорошая, верно?

— Где ж хорошая? Дождь будет, — удивилась Люся, выставив под первые капли ладошку.

— Да, будет дождь! — оживился Ян Маленький. — Лучше зайти в дом. Может быть, паненки хотят музыку послушать? Мой коллега Вацек купил со скуки патефон. Есть русские пластинки.

— Отчего же не послушать? — сказала Паша, — Мы музыку любим. Верно, Люся?

— Можно послушать, — выдавила Люся. — Послушаем, Паша?

— А вчера, — заявил Стефан, — мы от скуки танцевали друг с другом. А вы танцуете?

— Танцуем, — ответила Паша. — Это мы даже очень любим — танцевать…

— Так идемте в дом! — заволновался Ян Маленький. — Прошу, панна Люся! Прошу, панна Паша!

Шум прогреваемых на аэродроме авиамоторов заглушил дальнейший разговор. Вацлав Мессьяш широко распахнул обитую рогожей дверь в избу. Ян Маленький кинулся убирать под пестроклетчатые солдатские подушки на койках чьи-то штаны, портянки, миску с объедками… Лежавший на постели Ян Большой, схватив брюки, в одних трусах прыгнул за занавеску у печки…

Одна из девушек, Паша, по мнению Яна Маньковского, была очень красива и похожа на польку. Другая, Люся, низенькая, не очень видная собой толстушка, но живая, порывистая, почему-то больше понравилась ему. Может быть, потому, что она жила в этом же Первомайском переулке, и он не раз видел ее у колодца зимой, а она задирала нос, отворачивалась презрительно. Еще тогда за живое задела Яна эта русская снегурочка…

Девушки провели весь вечер с поляками. Маньковского поразило, что гордячка Люся сама с ним заговаривала, расспрашивала о житье-бытье, сама пригласила его танцевать. Девушки станцевали цыганочку, поляки — огневой оберек. Потом Паша танцевала с Яном Большим. Это был темноволосый, кряжистый мрачноватый парень с решительными, энергичными чертами лица. Танцевали танго «Утомленное солнце», популярное перед войной и у нас и в Польше. Поляки рассказывали девчатам о своем житье-бытье, жаловались на скуку, на то, что сильно устают на аэродроме. Чего не переделаешь за день — то бомбы выгружаешь, то подвешиваешь их к самолетам, то заправляешь «хейнкели» бензином, маслом, водой. А то загонят на целый день в ангар — латать дюралевые фюзеляжи… Парни, оказывается, могли плотничать и слесарничать, и кирпич класть да и крестьянскую работу знали.

— А на аэродром пригнали нас силком. Эх, кабы не было этой пшеклентой… проклятой войны!…

Улучив удобную минуту, Люся шепнула подруге:

— Ты обрабатывай Яна Большого — он вроде главный у них, а я займусь длинным…

Из зашторенных окон дома в Первомайском переулке доносились звуки музыки. Играл патефон:

На траву легла роса густая.Край суровый тишиной объят…

Старший полицейский Поваров подошел к окну, завешанному маскировочной шторой из синей бумаги. Из узкой щели пробивался желтый свет керосиновой лампы. В комнате было накурено. Стройная Паша Бакутина танцевала с широкоплечим темноволосым парнем в форме люфтваффе.

Старший полицейский громко постучал в крестовину оконной рамы.

— Прошу соблюдать светомаскировку! — сказал он, отходя от окна.

Было уже поздно, когда девушки собрались домой. Полицейский час давно миновал.

— Как бы не забрали нас на улице, — сказала Люся с тревогой. — Темнота, патрули ходят, а у нас пропусков нет.

— Мы проводим вас, — успокоил ее Ян Большой. — С нами ничего не бойтесь. Мы ночной пароль знаем.

— Разрешите и мне проводить паненок, пан капрал, — вызвался, улыбаясь, Ян Маленький, влезая в куцую немецкую шинель.

Вчетвером они вышли на улицу. В темноте слышался прерывистый гул «юнкерсов», пронзительный свист «мессершмиттов». От рокота моторов на аэродроме, казалось, моргали, дрожали майские звезды.

— Добра ноц! — неохотно попрощались у калитки поляки. — До зобаченья ютро вечером!

…Назавтра Аня Морозова, выслушав подруг, сказала:

— Замечательно, девушки! И все же главная задача еще не решена. Надо узнать номера частей… А что, если сделать так… Люся, останься!

Глава третья.