Георг Брандес - Генрик Ибсен Страница 11

Но у меня мрачное чувство, что рождественский вечер и вы не совсем подходите друг к другу.

Но кто это знает? А может быть. Но при всяких обстоятельствах примите мои сердечные пожелания – сопровождаемые тысячью приветствий.

Всегда вам преданный

Мюнхен, 30-го декабря 1889 г.

Ваш красивый, очаровательный портрет, который так много говорит, доставил мне неописуемую радость.

Я благодарю вас за него тысячу раз и от чистого сердца. И насколько вы теперь, среди зимы, сделали ощутительными короткие солнечные летние дни. Сердечно благодарю вас также за ваше милое, милое письмо. От меня вы сегодня получите всего несколько слов. Мне не хватает необходимых покоя и одиночества, чтобы писать вам так, как бы я того хотел. Моя жена с радостью получила вашу любезную поздравительную карточку. Надеюсь, она сама позднее поблагодарит вас за нее. Теперь она не совсем хорошо себя чувствует.

С некоторых пор мой сын у нас в гостях. Возвратится ли он снова в Вену, или мы пошлем его в другое место, пока не определено.

Примите мои сердечные пожелания к новому году. Также кланяюсь вашей матушке. Еще раз благодарю вас за ваш восхитительный подарок.

Всегда вам преданный

Мюнхен, 16-го января 1900 г.

Прежде всего примите мою сердечную благодарность за ваши оба милых письма, на которые я до сих пор не ответил.

С самого Нового года я быль болен и не брал пера в руки. Вероятно, это было нечто вроде отвратительной инфлуэицы. Теперь мне значительно лучше.

Как больно мне было узнать что вы действительно были больны. Представьте, я имел ясное об этом предчувствие. В моей фантазии я видел вас, лежащую в кровати, бледную, в лихорадке, но обворожительно красивую и милую, как всегда.

Тысячу раз благодарю за хорошенькие цветы, которые вы для меня нарисовали. Это было очень любезно с вашей стороны. Я нахожу, что у вас выдающиеся способности к рисованию цветов. Этот талант вы должны были бы развивать: может быть. вы и делаете это. Но ваш милый голос вы должны беречь, – по крайней мере, теперь!

Как я вам благодарен, что я владею вашим портретом. Больше я ничего не скажу.

Способности писать письма у меня никогда не будет. Я живу в надежде, что вы совсем поправились и шлю вашей уважаемой матушке много приветствий.

Всегда ваш, сердечно преданный

Мюнхен, б-го февраля 1890 г.

Долго, очень долго я оставил лежать Ваше последнее, юное письмо. Я читал его и перечитывал, не отвечая однако.

Примите сегодня в коротких словах мою самую сердечную благодарность.

С этих пор и до того времени, пока мы снова не увидимся лично, Вы письменно услышите от меня очень мало, может быть, изредка кое что.

Верьте мне – так лучше. Это единственно правильное. Я чувствую, что дело моей совести или приостановить, или ограничить нашу переписку[8].

Вы должны пока заниматься мною возможно меньше. Вы должны преследовать другие цели в Вашей молодой жизни и отдаваться другим настроениям.

А я, я много раз говорил уже это Вам, не могу чувствовать себя удовлетворенным только перепиской. Для меня в ней есть всегда кое-что половинчатое, кое что ложное.

Я вижу, я мучительно чувствую, что не могу отдаваться сполна и целиком моему настроению. – Это лежит в моей натуре и не поддается перемене.

Вы такая тонко чувствующая, так инстинктивно проницательная. Поймите это так, как я это думаю. А когда мы снова встретимся, я объясню Вам все подробно. А до тех пор всегда Вы останетесь у меня в мыслях. И тем больше, что эта обременительная половинчатость и обмен письмами не будут мешать.

Тысячу приветствий

Мюнхен, 18-го сентября 1890 г.

Фрёкен Эмилия!

С глубоким участием я прочел Ваше грустное сообщение. Будьте уверены, что я в особенности в это тяжелое для Вас и Вашей матушки время был с Вани всеми моими лучшими мыслями и теплыми чувствами. Скорбь о потери Вашего отца выражена в вашем милом письме так захватывающе и трогательно, что я ш>чувствовал себя глубоко взволнованным.

И так внезапно, так неожиданно, так неподготовленно Вас застиг этот удар судьбы. Я с умыслом отложил мой ответ на сегодня – утешать в таких случаях невозможно. Только время сможет залечить рану, нанесенную Вашей душе. И будем надеяться, это придет, хотя и мало помалу. Я всем сердцем понимаю Вас, когда Вы глубоко жалуетесь, что не были около Вашего отца в последнее время. Но я думаю, что, может быть, это лучше.

Надеюсь, что это письмо застанет еще Вас в Альтъаусзе. Да будет для Вас пребывание там благодетельно.

Моя жена и сын в настоящее время в Риве и останутся там, вероятно, до середины октября, а, может быть, и дольше. И так, я живу здесь один и не могу отсюда уехать. Но объемистая драма которою я сейчас занят, будет, насколько я могу предвидеть, готова только в октябре, хотя я ежедневно и по целым дням сижу за письменным столом. Кланяйтесь, пожалуйста, Вашей уважаемой матушке, а сами примите с дружеским расположением тысячу сердечных приветствий от неизменно Вам преданного.

Мюнхен, 30-го декабря 1890 г.

Ваше милое письмо я получил. А также и колокольчик с красивой картинкой. Я Вам благодарен от всего сердца. Моя жена находит, что картина хорошо нарисована. Но я прошу Вас: не пишите пока больше ко мне.

Когда обстоятельства изменятся, я Вам сообщу. Я Вам скоро пошлю мою новую драму. Примите ее дружески, но молча.

Как хотел бы я Вас снова увидеть, говорить с Вами. Счастливого нового года Вам и Вашей матушке желает неизменно Вам преданный

Замечание. Фрёкень Бардах на это письмо не ответила. Только 7 лет спустя она ему телеграфировала, поздравляя с 70-ти летним днем рождения. В ответ она получила его фотографий и следующие строки.

Христиания, 13-го марта 1898 г.

Сердечно любимая Фрёкен!

Примите мою глубокую благодарность за Ваше письмо. Лето в Госсензасе было самым счастливым, самым лучшим во всей моей жизни.

Не смею о нем думать, но должен это постоянно – постоянно!

Верный и преданный Вам

Сноски

1

Георг Брандес, месяца за 3 до смерти Ибсена приглашенный обществом студентов в Христиании, прочел здесь этот доклад при огромном одобрении публики.