Илья Вергасов - В горах Таврии Страница 11

- Расскажи моему штабисту о положении в отряде, - перебил наши воспоминания Бортников.

Малий рассказал, что несколько дней назад в Ак-Мечетский отряд прибыли три партизана Куйбышевского отряда с агрономом Бекировым во главе и доложили, что фашисты разгромили отряд.

- Значит, отряда нет? - с волнением спросил я.

- Выходит, что нет. Меня командир в разведку посылал, в те места, где жили куйбышевцы. Нашел я там разгромленную базу да горелые землянки. И больше ничего...

Какая тяжелая весть! Она, словно февральская стужа, сковала наши сердца, мы долго сидели молча.

Немного погодя явился Семенов, бывший шофер истребительного батальона, а теперь начальник связи нашего партизанского района. Доложил:

- Еще одна группа связных от ак-мечетцев.

- Наши, - заволновался Малин. - Вон и дед Кравец.

Среди прибывших партизан я увидел связного пятого района Айропетяна.

- Иду и жалею, что на пятке спидометра нет, - пошутил, здороваясь со мной, Айропетян, - Третий раз за месяц. Туда - сто, обратно столько же. Шестьсот километров, считай, отмахал. В наших краях жарко. Сейчас иду к Мокроусову с докладом. Напоите меня чайком, да я полечу. - Разговаривая, неутомимый винодел ловко снял постолы и перемотал портянки.

К моему удивлению, в группе партизан я легко узнал деда Кравца. Он о чем-то толковал с Иваном Максимовичем. Я подошел к ним.

- Вот, знакомься с моим приятелем, дедом Кравцом, - с улыбкой представил мне партизана Бортников.

Я посмотрел на командира.

- Немало мне пришлось с ним повозиться, когда я в Бахчисарае начальником милиции был, - проворчал Иван Максимович.

- Мы уже знакомы, - протянул я Кравцу руку, недоуменно поглядывая на него. "Каким образом попал он в отряд?" - А что он такое наделал?

- Ничего особенного, товарищ начальник, - бодро ответил дед. - Ото, колы я був лисныком в Бахчисарайском лисхози, у мэнэ чогось дрова держалысь, - скромно пояснил он.

Старик резко отличался от того человека, который кричал: "Я нитралитет!"

- Как попал в партизаны? - спросил я его.

- Куды ж мэни деваться? С цым проклятым нитралитетом було без башкы остався... Як тильки вы переночувалы, так и пишло... Прыйшов гэрманэць и давай з мэнэ душу трясты... Гиком, як цуценята, на мэнэ бросылысь... "Дэ ялтинськый отряд? Дэ Бортников, дэ Красников?" Пытають, за бороду хватають... Кажуть: дэнь, нич и щоб отряд я найшов, а то пук-пук, а хауз, мий дом, значыть, - бах - и гранату показують... Занялы мий дом, а одын гадюко - в чоботях на кровати Любаньки розвалывся. Мэнэ из хаты выгналы, кажуть: "Давай партизан". Помэрз я до вэчэра на камнях, та всэ дывывся на свою хату. С трубы дым иде, а я, як бездомна собака, на холоди зубами клацаю... К утру взяв фатаген* да и облыв хату. Пожалкував трохы, та и пидпалыв. Пропадать - так пропадать... Загорилась хата, а я до Ивана Максымовыча. Вин мэнэ и послав в Ак-Мечетский отряд.

_______________

* Керосин.

Дед хотел еще что-то сказать.

- Довольно, - остановил его Бортников. - Пойдем в землянку и докладывай, с чем пришел.

- Слухаю.

В землянке Бортников усадил Кравца ближе к себе и приготовился слушать. Дед вытащил из-за пазухи измызганную тетрадку, протянул ее командиру:

- Цэ рапорт нашего командира товарыша Калашникова.

Я взял тетрадку. Это был дневник боевых действий отряда, подробное донесение о последних событиях, происходивших почти на линии Севастопольского фронта, где действовал наш Ак-Мечетский отряд, имевший своим непосредственным соседом пятый Севастопольский партизанский район.

Характерны были эти записи:

"Одиннадцатое ноября 1941 года... Наша разведка встретилась у деревни Уркуста* с противником. Завязалась перестрелка, истребили четырех солдат. В это время минеры занимались более важным делом: взорвали мост на Ялтинском шоссе и в десяти местах заминировали дорогу. Этим по-настоящему поможем родному Севастополю.

_______________

* Ныне с. Передовое.

Тринадцатое ноября... В деревне Уркуста сорок партизан натолкнулись на отряд карателей. Началась стрельба. Тридцать убитых и раненых гитлеровцев осталось на поле боя. Есть трофеи. Пленных передали в Севастополь.

Шестнадцатое ноября... Под Алсу* (три километра от переднего края немцев) поймали корректировщика минометных батарей с портативной рацией. Сегодня же обнаружили, что в табачный сарай противник подвез шесть машин боеприпасов. Через несколько минут радист Иванов сообщил об этом по радио нашим артиллеристам в Севастополь. Потребовалось восемнадцать выстрелов. Все немецкие снаряды взорвались.

_______________

* Ныне д. Морозовка.

Восемнадцатое ноября... Засекли крупный штаб. Дали своим сигнал. Буквально через несколько минут два наших бомбардировщика с пикирования накрыли штаб. Пленных переправили через линию фронта".

Мы читали эти записи и радовались, что наши партизаны так активно помогают Севастополю.

- Цэ шэ нэ всэ, - заторопился дед Кравец. - Ось послухайте.

И он нам рассказал, что двадцать пятого ноября, когда два Севастопольских партизанских отряда и наш Ак-Мечетский сосредоточились в районе Чайного домика, на них напали два вражеских батальона. Они думали взять партизан в плен. Был сильный бой. Один Якунин, секретарь Корабельного райкома партии, на поляне из ручного пулемета до пятидесяти фашистов уложил.

Озлобленное гитлеровское командование подтянуло для расправы с партизанами до двух полков пехоты. Начальник пятого района Красников и командир Ак-Мечетского отряда Калашников, понимая всю серьезность предстоящих боев, направились с партизанами ближе... к немецким гарнизонам, чтобы переждать опасность под самым носом у гитлеровцев - им такое решение вопроса, разумеется, не могло придти в голову. Для видимости у Чайного домика остался Якунин с семнадцатью хорошо вооруженными партизанами.

Утром двадцать восьмого ноября, окружив весь участок леса в районе Чайного домика, гитлеровцы начали наступление. Якунинцы встретили карателей пулеметным огнем. До полудня шел бой, потом разведчики доложили: "На Арымтюре горит". Это враги подожгли дом деда Матвея.

...В нашем районе неспокойно. Со всех концов летяг в штаб тревожные вести. Бортников ходит по лагерю темнее тучи. Его настроение передается и мне. Хочется что-то делать, кого-то тормошить, как-то найти себя в этой сложной обстановке.

Пришли связные из Бахчисарайского отряда, и снова в штаб пришла тревога. Они сообщили, что отряд принял тяжелый бой с карателями, обстановка усложнилась.

- Может, мне пойти к бахчисарайцам? - осторожно предложил я Бортникову.

- Да, да, иди, - поспешно согласился он.

...Быстрая речка Кача, пробиваясь между двумя грядами высот, и огибая с северо-востока гору Басман, стремительно падает вниз и, прорезая заросли орешника, чистой серебряной лентой расстилается в расширяющейся Качинской долине, уже спокойно неся усталые воды.