Игорь Фролов - Загадка жизни и тайна человека: поиски и заблуждения Страница 11

Многое я мог бы рассказать о теоретической работе по определению сущности и назначения перестройки, ее стратегии (к сожалению, тактикой я мало занимался, хотя и это было). Я исходил из того, что на первых этапах перестройки главная задача — по-новому осознать историю нашей страны. Я приводил такой образ. Мы исходим из того, как говорил В.И. Ленин, что история развивается по спирали, причем все время совершает круги и идет вверх. Это прогресс истории. Я говорил, что задача перестройки, наша задача будет заключаться в том, чтобы первый виток спирали был бы как можно ближе к земле, к повседневной реальности. И мы должны уйти и назад, т. е. в нашу историю, и все там соединить, примирить. Примирить "красных" и "белых". И чтобы была у нас уже не история последних семидесяти лет, а тысячелетняя история России, связанная и с этими семьюдесятью годами. Я говорил, что вот В. Соловьев — идеалист, а Н. Бердяев — даже антикоммунист. Но я их изучаю не просто, чтобы знать. Я их люблю как мыслителей и т. д. Примирение состояло бы в том, чтобы соединить всю русскую культуру. Вот почему я в 1986 году выступилс инициативой издания трудов русских религиозных философов конца XIX — начала XX века. Я был тогда главным редактором "Коммуниста" и написал в ЦК записку, Политбюро ЦК приняло решение издавать, и это было поручено сделать "Вопросам философии".

Когда я стал помощником М.С. Горбачева, мы организовали (я в этом принимал участие), считаю, историческую встречу М.С. Горбачева с Патриархом Всея Руси — Пименом и со священным Синодом. До этого встречался с патриархом только И.В. Сталин.

Эта встреча имела большие последствия для "примирения" власти и православной церкви, пользующейся большим авторитетом среди простых русских людей, так как сразу же после нее было открыто около 800 храмов. Я получил письмо видных деятелей культуры (И.С. Козловского и др.), в котором они просили передать церкви монастырь Оптина пустынь, огромное количество фотографий, свидетельствующих о ее бедственном состоянии. Я доложил М.С. Горбачеву, и вопрос стал решаться. Все это было связано как-то и с личной судьбой. Я родился в Чудовой слободе села Доброе — бывший оборонительный городок с крепостью, которому недавно исполнилось 350 лет (меня сделали в связи с этим почетным гражданином этого села, чем я безмерно горжусь). В начале 1950 г. в связи с началом коллективизации, которая сильно затронула нашу семью, мои родители уехали в Москву, но в 1941–1943 гг. я опять жил в Добром, а потом часто ездил туда. Это сейчас — Липецкая область: огромное село, рядом Задонский монастырь, но все храмы, все церкви были разрушены. После встречи М.С. Горбачева со Священным Синодом я поехал туда, со мной вместе было местное начальство, областное, партийные, советские руководители. В Добром около моего дома меня окружила большая толпа, и они все попросили, чтобы открыли церковь. Они говорили так: "Ванюшка, тебя же здесь крестили". И через некоторое время церковь открыли. Ее начали реставрировать. И я попросил у митрополита Питирима, а он из Мичуринска, это рядом с Липецком, чтобы подобрал хорошего попа. Потом этот поп оказался плохим, пьяницей. Я попросил, чтобы прислали нового. И этот поп, которого прислали, хорошо служил. Я ему в знак благодарности подарил трехтомную Библию и многотомное толкование Евангелия. Он никогда этого не видел, а я это изучал как профессионал.

Н.Ш Вы ведь, кажется, способствовали выходу Церкви на телеэкран в «Философских беседах»… Откуда, собственно, в Вас этот благоугодный порыв?..

И.Ф."Философские беседы" я проводил на телевидении вместе с митрополитом Питиримом. Я первый, кто его "вывел" на телеэкран, считая, что без участия богослова эти беседы в стране, где так много верующих, проводить нельзя. Это продолжалось года два, и в беседах на телевидении участвовали писатель С. Залыгин, академик Н.Н. Моисеев, многие известные ученые и философы (М.К. Мамардашвили, B.C. Степин, Н.В. Мотрошилова и др.).

Однако, я чувствую, что все больше и больше говорю о "конкретике", которой хотел избежать. Но ничего не поделаешь. Все так важно для меня и, может быть, интересно для читателей. Слишком много всего было. Вот, например, как обойти деятельность в качестве депутата Верховного Совета СССР (1987–1989 гг.) и Народного депутата СССР (1989–1991 гг.)? Я ведь не состоял в "красной сотне" от КПСС и не представлял какой-либо союз или объединение, где настоящих выборов-то, в сущности, и не было. Я был депутатом от Украины (Винницкая обл. Тульчинский округ), где были настоящие выборы из многих (у меня — двух) кандидатов, и надо было много трудиться, часто ездить в округ (у меня было 5 сельских районов и город Тульчин, где когда-то действовали декабристы). Сейчас я храню целый ящик документов — копии деловой переписки, связанной с моей депутатской деятельностью. Там разные вопросы: и экономические, и социальные (образование, здравоохранение, личные дела — жилье, автомашины и др.). Пользуясь своим положением, я старался что-то сделать. Это очень много в итоге. Например, с моей помощью был восстановлен дворец Потоцкого. Сейчас там училище культуры. Я помогал им создать библиотеку. Помог я и музею Н. Пирогова под Винницей. Была масса встреч и никаких национальных проблем. Там много русских, поляков. Ну что я сделал? Я добился, чтобы в Тульчинском районе начиналась газификация. Доставал трубы для газа из… Аргентины. Даже открыл телецентр в Песчанском районе и сам там выступал. Занимался тем, чтобы реставрировались католические храмы. Там много польского населения. Когда я родился, меня крестили в православной церкви. Но я старался заниматься не только православными храмами, но и католическими.

Н.Ш.Оказывается, и депутат может делать что-то полезное, а не только тянуть одеяло на себя…

И.Ф.Конечно, всего не перескажешь, но жизнь была бурная, и она доставляла мне большое удовлетворение. А "одеяло" для меня — это была только работа.

Вспоминаю о той большой работе, которую мне пришлось провести в связи с передачей пленки, содержащей воспоминания Н.С. Хрущева, для их обработки и публикации. Плодотворное сотрудничество у меня было в этой связи с дочерью Н.С. Хрущева Р.Н. Аджубей, с которой я уже давно был знаком (я много публиковался в журнале "Наука и жизнь", где она — зам. главного редактора).

Что касается научных контактов, то их было очень много. И я рад, что мне удавалось здесь кое-что сделать. Например, это касается программы "Геном человека", которую я представил М.С. Горбачеву, а он вынес ее на Политбюро ЦК, где было принято решение рекомендовать Совету министров поддержать ее материально-финансово. Впрочем, академик А.А. Баев, которому я рекомендовал обратиться с письмом к М.С. Горбачеву и передал его по назначению, рассказал об этом в своих воспоминаниях.