Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы Страница 112

Курт был вторым ребенком из четверых детей в семье. Если верить одной модной современной теории, сам этот факт должен был определить его новаторский, революционный подход к решению научных и жизненных проблем (первенцы обычно консервативны, хотя пример того же Фрейда этому категорически противоречит). Считается, правда, что положение среднего ребенка затрудняет личностное самоопределение. Первый тезис Левин оправдал всецело. Второй – полностью опроверг.

Другая модная теория гласит, что взаимоотношения родителей формируют для каждого бессознательный сценарий собственной супружеской роли. Вряд ли эта теория применима к Левину. Его родители нежно любили друг друга и детей, атмосфера в семье была теплой и дружеской (не потому ли карьера психоаналитика его не прельстила?). А у самого Левина первый брак был омрачен затяжными конфликтами и распался (пожалуй, единственный его позитивный итог – глубоко прочувствованная статья «Предпосылки супружеских конфликтов»). В 1929 г. Левин женился вторично, на сей раз более удачно. Мириам Левин, его дочери от второго брака, принадлежат трогательные, но и по-научному глубокие воспоминания об отце.

В 1905 г., когда Курту исполнилось пятнадцать, семья, продав в Могильно собственный продовольственный магазинчик, перебралась в Берлин, чтобы дать детям возможность поступить в гимназию и получить классическое образование. Оно включало в себя такие предметы, как начала философии, математика, история, естественные науки, а также латинский, греческий и французский языки. В гимназии Курт учился, мягко говоря, неровно. Классической философией он сильно заинтересовался и сохранил этот интерес на всю жизнь. Впоследствии им была написана замечательная работа, в которой сопоставлялись стили научного мышления Аристотеля и Галилея (не каждому психологу такое придет в голову – хотя бы вследствие недостатка философской эрудиции). Высшие оценки он получал по физике и математике, а также по рисованию и черчению. Невольно напрашивается параллель между его гимназическими успехами по этим предметам и склонностью уже в зрелом возрасте, в статусе ученого, изображать теоретические положения в графической форме, а также использовать физико-математическую терминологию для описания и объяснения психологических явлений. Что же касается языков, то в этой области Курт не блистал, его оценки редко были выше удовлетворительных. Вероятно правы те, кто считает – математические и лингвистические способности редко уживаются в одной голове. Позднее, в Америке Левин столкнулся с серьезными трудностями в языковой адаптации. Это не раз приводило к курьезам недопонимания – порой забавным, порой огорчительным.

Высшее образование он получил в университетах Фрейбурга, Мюнхена и Берлина (для Германии это традиционная практика – проводить по несколько семестров в разных вузах). Первоначально он поступил на медицинский факультет, однако занятий в анатомическом театре не перенес и перевелся на философский, где в том числе углубленно преподавалась психология. Только у профессора Карла Штумпфа Левин прослушал 14 разных курсов по психологической тематике. Позднее, в 1914 г., Левин защитил под его руководством докторскую диссертацию по психологии. Впрочем, формула «под руководством» является сильным преувеличением. Личная встреча с научным руководителем состоялась один единственный раз – на защите диссертации! Даже план будущей работы (которая была посвящена исследованию взаимосвязи между ассоциациями, волей и намерением) соискатель Левин передал профессору через секретаря и ожидал в приемной, когда ему сообщат решение. Впрочем, в Германии начала века такие отношения являлись нормой. Левин эту суровую традицию не поддержал. Со своими аспирантами он общался на дружеской ноге, частенько приглашал их к себе домой, где скромность товарищеского застолья с лихвой восполнялась оживленными дискуссиями на самые разные темы – как научные, так и житейские. Обаяние, эрудиция и демократичный стиль руководства привлекали к Левину множество учеников и последователей. Для них он регулярно организовывал встречи в форме дискуссий в «Шведском кафе» напротив Берлинского института психологии. Именно там непроизвольно рождались идеи многих экспериментов, которые прославили и учителя, и учеников. По воспоминаниям Б.В. Зейгарник, работавшей под руководством Левина в 20-х гг., его отличала удивительная способность переводить житейские наблюдения в подлинно научные психологические исследования. Кстати, и знаменитый феномен Зейгарник – явление лучшего запоминания незавершенных действий по сравнению с завершенными – был сначала «подсмотрен» в кафе, а затем с достоверностью выявлен в лабораторном эксперименте.

Впрочем, отношения с младшими коллегами никогда не были либерально-попустительскими, скорее – демократичными. Товарищеская открытость сочеталась у Левина с высокой требовательностью. Он любил повторять: «Наука не терпит лени, недобросовестности и глупости» (!!!)

Защита докторской диссертации совпала с началом I мировой войны. Левин, как и его младшие братья, был сразу же призван в армию. Один из братьев, Фриц, погиб в первом же бою. Курт в ходе боевых действий (доктор психологии начал службу рядовым в пехотном строю) был ранен – настолько тяжело, что провел в госпитале 8 месяцев. Во время отпуска, в феврале 1918 г., он женился на своей бывшей однокурснице Марии Ландсберг, также докторе наук. Вместе они прожили 9 лет. После развода Мария с двумя детьми эмигрировала в Израиль.

Даже в суровые военные годы, на передовой, ученый не оставлял размышлений на психологические темы. В 1917 г., во время короткого отпуска, он опубликовал статью «Ландшафт войны», в которой проанализировал мироощущение солдата. Уже в этой ранней работе им использовались понятия «жизненное пространство», «граница», «направление», «зона», вошедшие впоследствии в терминологический аппарат его теории поля. Статья была посвящена сравнительному анализу жизненных пространств мирного обывателя и воюющего солдата. Например, тенистая тропинка, огибающая живописный утес, наводит обывателя на приятные мысли о прогулке или пикнике, а солдата страшит как опасное место, которое, возможно, использовано противником для засады.

За воинскую доблесть Левин был удостоен нескольких наград, среди которых была и наивысшая – «Железный крест». Демобилизован он был в звании лейтенанта – случай исключительный, ибо для евреев офицерское звание было недоступно. Вспоминать военные годы, Левин, однако, не любил. Что ни говори, а война была Германией проиграна. Впрочем, никакого особого унижения или озлобленности против победителей он не испытывал. Среди его аспирантов было несколько выходцев из России, и отношения они поддерживали самые добрые.