Аркадий Мильчин - Человек книги. Записки главного редактора Страница 117

Когда через 22 года, в 1990 году, издательство «Книга» все же выпустило сборник очерков Ваксберга «Не продается вдохновенье», автор предпослал очеркам темпераментно написанный текст «Вместо предисловия», озаглавленный им «Извлекаем уроки, или Двадцать лет спустя». В этом тексте он по памяти попытался восстановить все, что сопутствовало остановке его книги в 1968 году. Видимо, память его несколько подвела. Он пишет:

Многие очерки… к тому времени уже были опубликованы и, значит, стали достоянием гласности. Поэтому вместе с издательством мы предложили оставить в книге хотя бы их. Увы, безрезультатно: по дошедшим до меня сведениям, было отвечено, что, дескать, порознь они не так уж опасны, но вот собранные вместе…

Тогда лишь для того, чтобы дать возможность издательству компенсировать понесенные затраты, предложили совсем уж невинное: издать брошюрку, включив в нее только те очерки (их оказалось четыре), которые не вызвали на полях вообще ни одной пометки. Не прошло даже это.

На самом деле, хотя варианты издания, описываемые Аркадием Иосифовичем, обсуждались, издательство всерьез настроилось выпустить сборник с заменой непроходных очерков другими. Автор представил аннотации новых очерков. Телепин, просмотрев их, согласился заключить с автором то ли дополнительное соглашение, то ли новый договор. Редакция подготовила соответствующий документ, по которому автор взамен одних очерков обязался представить за короткий срок другие, а издательство – выпустить сборник очерков «Не продается вдохновенье» в новом составе. Завизированный всеми службами издательства, в том числе и мною как главным редактором, договор был передан директору издательства. Тому оставалось только утвердить его, но он стал тянуть с подписью, никак этого не объясняя.

Истинных причин сейчас не установишь. Но можно догадаться, что удерживало руку Телепина.

Во-первых, он был напуган нажимом Романова, наслушался многого в Комитете по печати и в Отделе пропаганды ЦК КПСС по поводу нападок на цензуру, и его терзали сомнения относительно идейных пристрастий автора.

Во-вторых, ему, вероятно, еще раз намекнули, что у книг издательства многовато авторов нерусской национальности.

В-третьих, и внутри издательства находились доброхоты, мучительно страдавшие от того, что приходится выпускать книгу автора с такой неблагозвучной фамилией, которую многие из них и произнести толком не могли и по аналогии с известным им айсбергом переиначивали непременно в Вайсберга. Среди них большое влияние на директора имел его заместитель по производству Горелов, о котором я подробно рассказал выше.

Так или иначе, но Телепин держал договор у себя. Время шло. Ваксберг, не решаясь без договора начинать работу над новыми очерками, испытывал и нетерпение, и недоумение. Придя в издательство, чтобы выяснить, в чем причина затяжки, и переговорив со мной (а я ничего внятного сказать ему не мог), он решил выяснить непосредственно у Телепина, почему тот не подписывает новый договор: ведь автор, чтобы спасти книгу, пошел навстречу всем предложениям издательства. При разговоре этом я не присутствовал, но, видимо, шел он на высоких тонах: автор был возмущен, а издатель злился, сознавая, что неправ. Все кончилось полным разрывом.

Дальнейшие действия А.И. Ваксберга были предсказуемы. Получив от издательства только 60 % гонорара, он, как только истек срок издания книги по договору, подал в суд иск о взыскании с издательства оставшихся 40 % гонорара, и суд иск этот удовлетворил. М.Я. Телепин, будучи человеком злопамятным и чувствуя себя оскорбленным, уже ни в коем случае не мог пойти на выпуск книги, несмотря на то что все затраты по изданию превращались в неоправданные убытки, вина за которые падала главным образом на него самого. Тем не менее он добился прекращения издания и списания затрат в убыток.

Думаю, что если бы А.И. Ваксберг проявил некоторую сдержанность, а не стремился немедленно восстать против несправедливости и глупости, книга его наверняка вышла бы гораздо раньше. Об этом говорит дальнейшая история двух других книг, которые в 1968 году постигла та же участь, что и книгу А.И. Ваксберга.

Книжечка А.И. Гладыш и Т.Г. Динесман вышла в 1971 году под заглавием «“Горе от ума”: Страницы истории», а книга В.Э. Вацуро и М.И. Гиллельсона «Сквозь “умственные плотины”: Из истории книги и прессы пушкинской поры» – в 1972-м. Не знаю почему, но авторы терпеливо ждали, чем разрешится история с их книгами, не беспокоили издательство. Видимо, понимали бесполезность суеты. В тогдашних условиях это было самым разумным. Приводя эти факты, ни в коей мере не осуждаю А.И. Ваксберга. Наоборот, отдаю должное его гражданскому темпераменту. В конце концов, он пошел на разрыв с издательством, хотя понимал, что тем самым лишает свою книгу шансов быть напечатанной.

Правда, в 1977 году, когда Телепина на посту директора издательства сменил Кравченко, редакция, готовившая книгу Ваксберга к выпуску, и ее редактор Г.И. Куйбышева предприняли попытку возобновить ее издание, но попытку эту постигла неудача.

Новый директор был очень заинтересован в том, чтобы «Книга» выпускала больше книг, не носящих специального характера, книг, которые могла бы заметить общая пресса и тем привлечь внимание к издательству. Он мечтал о всесоюзной славе «Книги». Сборник очерков Ваксберга, широко известного по публикациям в «Литературной газете», очень подходил для этой цели. Кравченко передали верстку сборника. Он довольно долго держал ее у себя и в конце концов вернул, не дав добро на издание.

Почему? Думаю, его сдерживали две вещи. Первая – национальность автора и выдававшая ее фамилия. Он не скрывал от меня, когда только пришел в издательство, что от него ждут большей национальной чистоты авторского состава. Правда, он всячески старался смягчить это обстоятельство, уверял, что сам лишен всяких предрассудков на этот счет, но от него этого требуют и он не может не считаться с руководящими указаниями. Вторая – видимо, он увлекся очерками не так сильно, чтобы пренебречь первым обстоятельством.

Издательский эпизод с выпуском книг, включавших рассказ о произволе царской цензуры, – одно из многих свидетельств того, как сильно власти нашей страны были напуганы общественными настроениями и движениями в Польше и Чехословакии, как боялись, чтобы они не проникли в советское общество, не вызвали нечто подобное в кругах советской интеллигенции. Ведь ничего крамольного в этих книгах не было. Иначе они не смогли бы выйти через некоторое время с разрешения того же Главлита. Правда, из книги «Сквозь “умственные плотины”» очерк о цензурных уставах был все же изъят. Впоследствии от одного из работников Главлита я узнал, что начальник этой организации Романов оставил этот очерк у себя, видимо для справок или для того, чтобы воспользоваться историческим опытом предшественников. Этот очерк его автор, М.И. Гиллельсон, смог напечатать только через десять лет под заглавием «Литературная политика царизма после 14 декабря 1825 г.» (Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1978. Т. 8. С. 195–218).