Аркадий Мильчин - Человек книги. Записки главного редактора Страница 119

Это стало возможным ввиду слабого контроля и формального отношения к делу со стороны главного редактора издательства т. Мильчина А.Э., подписавшего рукопись в набор и на сверку. Директор издательства т. Кравченко В.Ф. подписал проект макета художественного оформления без рассмотрения персоналий иллюстративного ряда. Рукопись и иллюстрации не обсуждались на редакционном и художественном советах издательства.

Ошибкой издательства явилось и то, что рукопись не была направлена на рецензирование квалифицированному специалисту по данному периоду истории России.

Выпуск книги «Последний летописец», содержащей отмеченные недостатки, свидетельствует об ослаблении контроля со стороны руководителей издательства «Книга» за идейно-теоретическим содержанием выпускаемой литературы, недостаточной работой коллектива по выполнению постановлений ноябрьского (1982 г.) и июньского (1983 г.) Пленумов ЦК КПСС.

Т.В. Громовой и Э.Б. Кузьминой был объявлен выговор, какие-то замечания были сделаны директору и главному редактору, т. е. мне.

Хотелось бы обратить внимание на то, что в приказе не уточняется, какие именно оценки и положения книги «не в полной мере соответствовали исторической истине». Доказательно сделать это руководство Госкомиздата было просто не в силах.

Запись об ответственности А.Т. Троянкера гласила:

Поручить рассмотреть вопрос о вине в допущенной ошибке главного художника т. Троянкера А.Т.

Меня от более сурового наказания спасло то, что я подписывал в печать только текст, а макета оттисков иллюстраций не видел и не знал, как они будут расположены. Поэтому в приказе было написано:

В связи с болезнью главного редактора т. Мильчина А.Э. вопрос об его ответственности за допущенную ошибку рассмотреть после его выздоровления.

Изменил ли бы я принцип верстки, предложенный В.А. Корольковым, – не знаю. Скорее всего, не додумался бы. В самый разгар этой истории я лежал в больнице после тяжелейшей операции. Когда же через месяца два я вернулся в издательство, страсти улеглись и для меня все ограничилось тем, что Главная редакция общественно-политической литературы лишила меня премии за IV квартал 1983 года.

Самое же любопытное заключается в том, что в 1985 году журнал «Вопросы истории СССР» напечатал в № 6 обстоятельную рецензию Л.Г. Кислягиной на «Последнего летописца», где в самом начале можно было прочитать следующее: «Удачно подобраны и размещены иллюстрации: портреты самого Карамзина, его жены, современников, близких друзей и врагов; на развороте слева – друзья и положительные герои “истории” – А.С. Пушкин, Н.М. Муравьев, П.А. Вяземский и др., справа – ретрограды и враги Карамзина – Аракчеев, архимандрит Фотий, Булгарин».

То, что Госкомиздат заклеймил как грубый идейный просчет издательства, историк Кислягина уверенно назвала одним из достоинств книги. Госкомиздат еще существовал, но окрика от него не последовало. Дело было сделано, роль свою он выполнил, а времена уже начали меняться, и оказалось, что можно по-разному смотреть на одни и те же вещи и хвалить то, что большие начальники еще пару лет назад квалифицировали как идейное недомыслие.

В рецензии высоко оценивалось и содержание книги, а замечания касались нескольких фактических неточностей, которые рецензент объяснял тем, что «у ее автора, как и у героя, художник иногда берет верх над историком».

Третье издание «Краткого справочника книголюба», или Советский индекс запрещенных книг в действии

Это случилось в 1984 году. Издательство «Книга» выпустило третьим, переработанным и дополненным изданием «Краткий справочник книголюба» (я уже упоминал его выше среди изданий, выпущенных «Книгой» по моей инициативе).

Третье издание, о котором пойдет речь, Центральное правление Всесоюзного общества книголюбов (ВОК) решило выпустить к десятилетию общества – в 1984 году. В «Книжном обозрении» было напечатано обращение к любителям книги с просьбой присылать замечания, пожелания и предложения по составу и содержанию справочника. Издательство получило довольно много писем. В соответствии с пожеланиями книголюбов была значительно расширена библиографическая часть справочника и, в частности, включены списки книг массовых серий художественной, мемуарной и научно-популярной литературы центральных издательств. Это новшество и вышло издательству боком.

Неприятность ожидала там, где, казалось бы, ее меньше всего можно было ожидать. Подвел список книг «Библиотеки советской фантастики» издательства «Молодая гвардия». Он включал книгу повестей и романов Аркадия Львова «Бульвар Целакантус». Между тем Аркадий Львов был эмигрантом, т. е., по тогдашним представлениям властей, предателем, изменником Родины. Мало этого, он сотрудничал с «вражеской» радиостанцией «Свобода». И еще того хуже, Главлит разослал по библиотекам и издательствам секретный приказ об изъятии всех книг А. Львова и запрете их в нашей стране. Приказ этот я читал, но, когда просматривал список, совершенно о нем забыл. Библиографы же составляли списки книг серий по библиотечному каталогу, из которого карточку с описанием книги А. Львова почему-то не исключили, как и карточки книг некоторых других авторов-эмигрантов. Но в отношении этих других никаких секретных приказов об изъятии не было. Все же мы, зная имена наиболее известных из них, книги их из списков, как ни неприятно было это делать, выбросили. Оказалось, не всех: мы не могли знать всех авторов, покинувших страну и тем поставивших себя вне советской литературы, а библиотечные каталоги этого тоже не учитывали. Главлит же библиографические списки не проверял, так как они, по его правилам, входили в число текстов, не подлежащих контролю.

И вот через некоторое время после выхода 3-го издания «Краткого справочника книголюба» директору «Книги» Кравченко позвонил заведующий сектором издательств Отдела пропаганды ЦК КПСС И.Ф. Сенечкин и, выговорив за промах с А. Львовым, потребовал прислать справочник. А надо заметить, что книги сотрудникам ЦК КПСС посылать с курьером через экспедицию было нельзя: это, видимо, рассматривалось как что-то вроде подарка-взятки. Поэтому Кравченко вызвал меня как составителя и титульного редактора книги, да к тому же еще и главного редактора издательства и сказал:

– Вы наломали дров. Вы и поезжайте к Сенечкину, отвезите ему книгу и поговорите с ним.

В самом дурном расположении духа, предчувствуя крупную неприятность с оргвыводами, отправился я в Отдел пропаганды. Позвонил из вестибюля по внутреннему телефону Сенечкину. Тот спустился, чтобы взять книгу, и увидев, что на мне лица нет, неожиданно, вместо того чтобы отругать меня, сказал: