Ирина Рудычева - 50 знаменитых авантюристов Страница 12

Душераздирающей сценой клеймения отчаянной авантюристки Александр Дюма заканчивает свой роман «Ожерелье королевы»: «Жанна, гибкая, как змея, воспользовалась тем, что палач недостаточно крепко держал ее одной рукой, сделала скачок в сторону. Она обернулась и с какой-то фанатичной радостью подставила палачу грудь. Благодаря этому движению роковое орудие, которое должно было коснуться ее плеча, опустилось ей на правую грудь и провело на теле дымящуюся борозду. Жанна содрогнулась всем телом от боли и стыда. Она была побеждена. Из уст ее не вырвалось более ни звука…» Заклейменную родовитую преступницу заключили в Бастилию. По приказу короля был арестован и кардинал Роган. Однако после десятимесячного заключения он был оправдан, как не подозревавший о злом умысле, и сослан в удаленный приход в Оверне. Правда, при этом он утратил возможность появляться в присутствии короля и королевы, лишился всех должностей и званий. Граф Калиостро также недолго оставался в заточении. После того как величайший мистификатор всех времен и народов девять месяцев провел в Бастилии, в 1786 году он был выслан из Франции.

Прошел всего лишь год с момента ареста графини, и та самым непостижимым образом бежала из заточения. По одной из легенд, Жанне де Ла Мотт удалось совершить побег в 1787 году, соблазнив охрану. После этого беглянка быстро покинула территорию Франции и затерялась на просторах Европы. Долгое время о ней ничего не было известно. Лишь через четыре года появились какие-то слухи, что графиня якобы умерла в Лондоне. По некоторым сведениям, великосветская авантюристка покончила жизнь самоубийством, выбросившись из окна своей комнаты. Так, по крайней мере, записано в приходской книге Ламбертской церкви в Лондоне. Арсений Маркевич, председатель Таврической архивной комиссии, писал об этом: «Большинство биографов графини Ла Мотт полагали, что она умерла в Лондоне в 1791 году, упав или бросившись после ночной оргии из окна. Они основывались при этом на собственноручном ее письме мужу, написанном якобы перед смертью, и на официальном документе, именно метрическом свидетельстве о ее смерти и самоубийстве в Лондоне… У биографа графини де Ла Мотт г-на Бертрена, французского вице-консула в Феодосии, имеется копия этого документа…» Но действительно ли Жанна де Ла Мотт погибла или это был только ловкий ход для того, чтобы заставить всех забыть о себе и зажить спокойной жизнью?

Еще до того как «умереть», графиня опубликовала скандальные мемуары, чернящие французскую королевскую семью. Романтически настроенные исследователи склонны видеть в пламенных речах Жанны де Ла Мотт, произнесенных на суде, и в ее мемуарах сильнейший компромат на королевскую власть, в недалеком будущем приведший к революционным событиям 1789 года. Сложно судить, насколько верно утверждение о том, что Жанна де Ла Мотт изменила ход истории, бесспорно одно – в своей личной судьбе она уж точно произвела коренной перелом.

Дело в том, что некоторое время спустя после смерти 26 августа 1791 года Жанна «воскресла». Ее по-прежнему именовали графиня, но на этот раз де Гаше («вернувшись с того света», Жанна вышла замуж за графа Гаше). Вместе с именем она поменяла и место жительства. Покинув Туманный Альбион, в 1812 году Жанна очутилась в Петербурге, став российской подданной. Вот как описывает графиню Гаше «Русский архив» – обстоятельный солидный журнал тех лет: «Это была старушка среднего роста, довольно стройная, в сером суконном рединготе. Седые волосы ее были покрыты черным беретом с перьями. Лицо приятное с живыми глазами… Многие перешептывались о ее странностях, намекали, что в ее судьбе есть что-то таинственное. Она это знала и молчала, не отрицая и не подтверждая догадок». Таинственной незнакомкой был заинтригован сам Александр I. Крымский исследователь П. В. Коньков, завороженный личностью графини, приводит отрывок воспоминаний мадам Бирх, из которого следует, что император дал загадочной француженке особую аудиенцию: «…На следующий день, в назначенный час государю доложили о ней. Он подошел к графине: “Вы не та, кем называетесь; скажите мне ваше настоящее имя…”» Получасовая беседа графини с российским императором завершилась тем, что буквально на следующий день Жанна отправилась в Крым, присоединившись к группе пиетистов[2].

Это было странное путешествие российских мистиков, новых миссионеров, желавших обратить в христианскую веру крымских мусульман. Инициировала и возглавила мистическое путешествие, начавшееся весной 1824 года на Фонтанке в Санкт-Петербурге и закончившееся в конце 1830-х на берегу Черного моря, Анна Сергеевна Голицына, урожденная Всеволожская. В ее имении, в Кореизе, и поселилась графиня де Гаше. Там француженка провела конец 1824 – начало 1825 года. Прошло еще немного времени, и жаждущая уединения графиня переехала в Артек. Она обосновалась в одном из старейших на всем побережье зданий. «Чертовый домик», или, как его называют теперь артековцы, «Домик Миледи», был построен в XVII веке местным мастером по обжигу извести и служил ему сторожкой. Там и поселилась «леди с лилией на груди». До сих пор вожатые Артека пугают ребят рассказами о привидениях, обитающих в этом «проклятом доме». К слову сказать, в двадцатых годах XX века здесь проживал заместитель наркома здравоохранения, основатель и первый директор пионерского лагеря «Артек» Зиновий Петрович Соловьев.

Всевозможные мифы всегда преследовали таинственную графиню. Одно из преданий гласит, будто где-то недалеко от современной костровой площадки «Морского» отряда Артека зарыта шкатулка с тем самым знаменитым бриллиантовым ожерельем Марии Антуанетты. Эту легенду местные экскурсоводы рассказывают приехавшим в Крым туристам. И утверждают, что через некоторое время после переезда в Артек Жанна де Ла Мотт разбилась, упав с лошади. В действительности же графиня еще некоторое время жила на побережье и умерла от старости. Это случилось в Старом Крыму, куда неугомонная Жанна перебралась в 1825 году, чтобы купить сад, принадлежащий директору училища виноградарства и виноделия в Судаке барону Александру Карловичу Боде. Осенью барон предложил графине поселиться в домике, который он собирался построить в Судаке, желая приобрести интересного собеседника для себя и опытную наставницу для своей дочери. Однако насладиться радостями жизни на юго-восточном побережье Крыма Жанне де Ла Мотт не пришлось – 23 апреля 1826 года ее не стало. Баронесса М. А. Боде в своих мемуарах воспроизводит слова старой служанки о том, как провела предсмертные часы графиня. Жанна де Ла Мотт уничтожила весь свой архив, запретив трогать тело – «мол, его потребуют и увезут, а при ее погребении неизменно возникнут споры и раздоры».

Споры, конечно же, возникли, потому что, вопреки воле покойной, выполнявшая черную работу армянка обмыла труп и обнаружила на теле госпожи два сморщенных пятна, выжженных железом. Это «открытие» выступило якобы подтверждением личности гостьи баронессы Боде, так как графиня де Ла Мотт, как известно, «…билась в руках палача, но приняла позорное клеймо, хотя и неявственно». Среди движимого имущества, оставшегося после ее смерти, было несколько шкатулок. Особое внимание окружающих вызывало содержимое одной из них, темно-синей… Как только в столице стало известно о кончине графини Гаше, в Крым сразу же примчался нарочный с предписанием начальника штаба Его Величества барона И. И. Дибича: по высочайшему повелению надлежало изъять из вещей покойной графини темно-синюю шкатулку. В соответствии с этим распоряжением в канцелярии Таврического губернатора завели дело «Об отыскании в имуществе графини Гаше темносиней шкатулки». Поиски велись долго. Шкатулку все-таки нашли, но она была совершенно пуста. Что в ней было, никто так и не узнал. Бумаги, проливающие свет на ту самую интригу, в которой были замешаны первые лица Франции? А может быть, в шкатулке лежало украденное некогда бриллиантовое ожерелье?

Графиней Гаше и содержимым ее шкатулки, так взволновавшей самого императора, заинтересовался историк Р. Белоусов. Он смог добраться и до результатов проведенного в 1826 году расследования: «Обратимся к этому делу, восстановим ход событий. Ночью накануне смерти графиня разобрала свои бумаги, часть из которых, по свидетельству служанки, бросила в огонь. Слух о том, что перед кончиной она будто бы бредила бриллиантами и рассматривала драгоценности, также исходил от служанки, как и рассказ о том, что графиня распорядилась не обмывать ее и похоронить, не раздевая, в чем была одета. Просьбу эту не выполнили и при обмывании обнаружили след клейма…» Долгое время после смерти графини Гаше велись яростные споры о том, кем же была эта француженка – умелым мистификатором или, на самом деле, легендарной Жанной де Ла Мотт? Ведь официальные бумаги свидетельствовали о том, что знаменитая авантюристка давным-давно похоронена в Англии. Уже в 1913 году писатель и философ, член Таврической архивной комиссии, барон Луи Алексис Бертрен (Луи де Судак) создал смешанную франко-русскую комиссию, которая под его руководством доказала, что графиня Жанна де Ла Мотт в действительности похоронена в Старом Крыму, а не в Англии. В итоге тождество графини Гаше с графиней Жанной де Ла Мотт признало даже Французское историческое общество.