Цзюн Чан - Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908 Страница 12

Прошел год, и наступила пора ратификации в Пекине достигнутых соглашений. Младший брат лорда Эльджина Фредерик Брюс в июне 1859 года отправился в столицу Поднебесной в сопровождении британских войск и небольшого французского отряда. (Французы в это время были заняты борьбой за колонизацию Индокитая.) Император Сяньфэн творил всевозможные препятствия, стараясь сорвать миссию Брюса и его коллег. Он потребовал, чтобы суда с послами пришвартовали в прибрежном городке, откуда им предписывалось «отправиться в Пекин с сопровождением не больше 10 человек без оружия… не брать с собой каких-либо паланкинов или участников процессии. и покинуть Пекин сразу после завершения процедуры ратификации». Паланкины считались престижными средствами передвижения. На выбор западным посланникам предлагалось воспользоваться одноместными, запряженными мулом колесницами, настолько неудобными на ухабистых сельских дорогах, что поездка на них превращалась в мучение. Брюс отказался угождать императору, более того, наперекор ему предпринял штурм фортов Дагу. К собственному изумлению, штурм китайцы отбили: за год им удалось значительно укрепить эти форты. Вера в свои силы императора укрепилась как никогда, и он незамедлительно распорядился об отмене всех договоров с европейцами.

Однако через год, то есть в 1860 году, европейские союзники вернулись с гораздо более крупной армией, возглавляемой лордом Эльджином, назначенным британским чрезвычайным послом, и французским послом бароном Гросом. Они сначала прибыли в Гонконг, потом в Шанхай, а затем морем пошли на север. С учетом отряда кантонских носильщиков они располагали войском в составе 20 тысяч морских пехотинцев. Армии союзников удалось захватить форты Дагу, причем обе стороны понесли тяжелые потери. Подполковник Г.Д. Вулзли оставил такой отзыв: «Англичане никогда раньше не открывали кампании, располагая такой прекрасно организованной и всесторонне подготовленной военной силой». В отличие от англичан китайские подразделения состояли из «кое-как одетых и плохо вооруженных солдат, на скверных конях; одни вышли на бой с луками и пиками, другие с ржавыми старинными кремневыми ружьями». Европейцы сразу же заметили нежелание китайцев участвовать в войне. «Если бы китайцы располагали планом кампании, подобным тому, в соответствии с которым Веллингтон смог успешно отстоять Португалию в 1809 году или который русские в 1812 году применили при обороне Москвы, мы не дошли бы до Пекина [Бэйдзина] в 1860-м. Они только разоряли свою страну, жгли неубранный урожай, угоняли весь скот и приводили в негодность лодки вдоль берегов реки Байхэ, чтобы полностью сорвать наши планы…» Вулзли к тому же обратил внимание на то, что, когда он высадился на берег, «местные жители проявляли предельную любезность и охотно предоставляли всю информацию, которой обладали». Он отметил, что «китайцы явно ненавидели всех монголо-татарских солдат [обороняющуюся армию составляли монголы], которых они называли представителями ужасного народа, говорящего на незнакомом языке, питающегося в основном непрожаренной бараниной»; и. «смердящих хуже вас (англичан)…» Этот подполковник добавляет: «Весьма утешительное для наших национальных чувств обобщение, особенно притом, что Джон Булл склонен считать себя самым чистоплотным представителем человечества…»

На самом деле совершенно справедливо считать, что эта война была делом престола, а не среднестатистического подданного империи. Императора от простого народа отделяла непреодолимая сословная дистанция. Даже среднего чиновника эта война особенно не волновала. И удивляться не стоит, так как политика режима состояла в том, чтобы отлучить от участия в политике даже просвещенный класс, то есть образованное население. Таким образом, преодолевая все незначительные препятствия, союзники приближались к Пекину. Теперь они не просто настаивали на ратификации соглашений, заключенных два года назад, но и добавили новые требования, в том числе открытие Тяньцзиня в качестве дополнительного торгового порта и уплату военной контрибуции. Император Сяньфэн вне себя от ярости прибегнул к унизительной злой иронии и оскорблениям, когда проводил совещание по приему требований союзников, лишь бы те убирались восвояси. Для того чтобы заставить свою армию воевать, он предложил щедрое вознаграждение: «50 лянов серебром за каждую черноволосую голову варвара», то есть индуса из британского экспедиционного корпуса, и «100 лянов за светловолосую голову варвара…».

Лорд Эльджин стремился к переговорам и отправил вперед в город, расположенный рядом с Пекином, своего представителя Гарри Паркеса. Паркеса с сопровождающими его сотрудниками схватили и поместили в тюрьму китайского министерства наказаний. Император лично распорядился относительно их «безжалостного водворения в тюремную камеру». Пленников связали и заковали самым болезненным образом на манер каоню, из-за которого многие умирали. В войне с участием китайцев грубое обращение с вражескими парламентерами означало только одно: «мы будем сражаться с вами до конца». Однако командир монгольского подразделения, осознававший, что ничего доброго ему такое представление не принесет, пообещал пленникам достойное обращение, а также обеспечение уютного жилья и сытного питания. Он взялся лично написать послание лорду Эльджину, в котором выразил свое стремление к миру и урегулированию разногласий. Разгневанный император Сяньфэн объявил ему строгий выговор. Представители ближайшего круга императора, состоявшего из группы великих князей и высокопоставленных чиновников, призывали его не идти на уступки и компромиссы. Один из вельмож по имени Цзяо сказал, что «Паркеса следует предать смерти самым крайним методом», имея в виду казнь от тысячи порезов. Императору Сяньфэну такое предложение пришлось по душе. Он написал в своем дневнике: «Вы совершенно правы. Только нам следует выждать несколько дней».

Веру в успех императору внушили чиновники его ближайшего круга, которых он назначил «заняться варварами». Они сообщили ему: «Варвар Паркес представляется человеком, умело владеющим искусством военного маневра, и все остальные варвары подчиняются его распоряжениям. Теперь, когда он находится у нас в плену, солдаты варваров должны совсем утратить боевой дух, а если нам удастся с толком использовать благоприятную возможность, чтобы провести операцию по их истреблению, то победа будет за нами». Через три дня после этого совещания, отмеченного причудливым самообманом, 21 сентября 1860 года в предместьях Пекина китайская армия была полностью разгромлена. Император Сяньфэн получил известие об этом в Старом летнем дворце, ему оставалось разве что спасаться бегством. Той ночью придворные в панике собирали вещи. На следующее утро, когда чиновники прибыли к нему на аудиенцию, они обнаружили, что император исчез. Подавляющей части придворных пришлось покидать Пекин немного позже, самостоятельно, так как дороги заполонили толпы жителей столицы, прослышавших о бегстве императора.