Борис Григорьев - Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода Страница 12

За первыми переселенцами последовали другие, и к началу двенадцатого века в Исландии образовались довольно многочисленные колонии норвежцев, успешно занимавшиеся овцеводством, коневодством (исландцы вывели неприхотливую породу низкорослых густошерстных лошадок-пони) и молочным животноводством. Но главным занятием исландцев стало рыболовство.

Исландия — настоящий полигон для лингвистов, и исландский язык еще ждет своих исследователей. Дело в том, что если подойти очень строго, то исландского языка не существует вовсе. Да, да. Исландцы говорят на старонорвежском наречии, сохранившемся во всей своей чистоте со времен первого норвежского поселенца и Лейфа Эйриксона! Представляете? Язык викингов законсервировался и практически ничуть не изменился с тех пор. Если бы ученым каким-то образом удалось оживить первооткрывателя этой островной страны, то он без труда мог бы понять язык современного писателя-классика Халлдора Лакснесса.

История страны благодаря тому, что она начала создаваться уже во время нашей эры — современные исландцы считают себя всего тридцать вторым поколением — и что по ней не прокатывались полчища каких-нибудь гуннов и мировые катаклизмы миновали ее стороной, описана весьма подробно и достоверно. Если у нас на Руси с трудом, буквально по крохам, можно собрать скупые отклики современников о прославившем себя в веках князе — ну хотя бы о Дмитрии Донском или Александре Невском, то исландцы спокойно могут почитать о каком-нибудь своем предке в тридцатом колене, например о крестьянине Ньяле, сыне Торгейра:

«Он был такой знаток законов, что ему не было равных. Он был мудр и ясновидящ и всегда давал дельные советы. Он был доброжелателен, обходителен, великодушен, прозорлив и памятлив и никому не отказывал в помощи, кто бы к нему ни обращался».

Здорово, правда? Фраза тысячелетней давности, которую полностью можно вставить в текст служебной характеристики, например, офицера советской разведки.

Практически до нас дошло очень много текстов саг, написанных грамотными викингами и монахами. (Кстати, большинство ценных свитков, на которых были записаны саги, хранится в архивах Копенгагена.) Эти средневековые повести на протяжении многих мрачных столетий были единственным достоянием народа, стоявшего на краю гибели и черпавшего из них веру в себя и в будущее своей нищей страны.

С XI века до 1550 года в стране господствовала католическая церковь, а новое лютеранское течение с трудом пробивало себе дорогу, наталкиваясь на принципиальную верность исландцев тому, что они однажды приняли для своей души. Имена католических епископов Эгмунда Паульсона и Йоуна Арасона, боровшихся против «выкорчевывания из людских сердец» истинной веры, знает теперь каждый школьник. Новая религия навязывалась силой датчанами из Копенгагена и потому воспринималась особенно остро и неприязненно.

Конечно, исландцы из-за суровых условий, в которые их поставила природа, не сумели создать шедевров архитектуры, музыки, живописи или скульптуры, равные по своему значению, например, итальянским или французским. Естественно, длительное время оставаясь в своем развитии в стороне от «столбовой дороги цивилизации», Исландия была обречена на провинциальный образ жизни и мышления. Исландцы — это нация рыбаков и крестьян. Но можно смело утверждать, что в литературе исландцы оставили свой весомый и неповторимый след. И не столько выдающимися и потому единичными именами типа X. Лакснесса, сколько своим массовым участием в ней.

Дело в том, что почти каждый исландец — в душе либо поэт, либо прозаик. При этом он не стремится заниматься этим профессионально, чтобы зарабатывать литературным трудом себе на жизнь. Исландец сочиняет сагу, балладу или риму (поэму) просто для выражения своих чувств. Вместо литературных салонов и клубов он пользуется любой сходкой — крестинами, свадьбой, собранием фермеров или рыбаков, для того чтобы выразить свою потребность в самовыражении и на людях заявить о своем мастерстве. Во всяком случае, так было до недавнего прошлого, до наступления т. н. массовой культуры, которая, к сожалению, коснулась и этого провинциального уголка Европы. У исландцев было принято устраивать специальные поэтические состязания — нечто похожее на описанное И. С. Тургеневым в рассказе «Певцы». Случалось, иной литератор-самоучка должен был совершить длинный путь чуть ли не через всю страну, чтобы «сразиться» с каким-нибудь признанным скальдом,[10] мастером баллады.

Формы и размеры исландского стиха настолько разнообразны и сложны, что они требуют особого исследования. Взять, к примеру, хотя бы стих сльехтюбенде — хореическое четверостишие с аллитерацией пятого и седьмого слога первой и третьей строки с первым слогом соответственно второй и четвертой! (Уфф!) После этого становится понятным, почему лауреат Нобелевской премии X. Лакснесс обратил на себя внимание публики уже в шестнадцатилетнем возрасте, когда он написал свой первый роман.

Если исландец не сочиняет, то все равно является большим ценителем и знатоком поэзии. Душа всех северных народов скрыта в исландских сагах, утверждают сами исландцы.

Двести тысяч исландцев — это население одного такого города, как Елец или Таганрог, поэтому немудрено, что они почти все знают друг друга. Для этого не обязательно быть знакомыми и встречаться хотя бы время от времени. Информация о людях содержится в самой фамилии исландца или исландки, а вернее — в их отчестве, ибо их фамилии, как и в России, в большинстве своем и по форме, и по происхождению являются отчествами. Если фамилия женщины — Гудмундсдоттир, что означает буквально «дочь Гудмунда», а мужчины — Гудбъяртурссон, то есть сын некого Гудбъяртура, то исландцу достаточно вспомнить о роде Гудмунда или Гудбъяртура, чтобы однозначно определить, с кем он имеет дело. Раньше фамилии вообще не были в ходу в Исландии, многих просто называли «Гудни из Редсмири», «Тоурир из Шлтейги» или «Эйнар из Ундирхлида», прибавляя к имени название хутора, фермы или местности.

В раннем средневековье Исландия была относительно процветающей страной, однако позднее страну постигло большое несчастье. Последствия прошедшей по всей Европе, в том числе и по Исландии, эпидемии чумы для исландцев были просто катастрофичны. От страшной болезни вымерло более двух третей населения. Людские ресурсы были настолько подорваны, что страна не смогла оправиться от этого удара до сегодняшнего дня. Впрочем, эпидемии голода и заразных болезней наступали с такой же регулярностью, с которой происходили землетрясения и извержения вулканов. А трясет в Исландии и извергаются вулканы так же часто, как в какой-нибудь Японии или на Курилах.