Леонид Шебаршин - Реквием по Родине Страница 12

На днях проводил совещание Крючков. Надо информировать о нем руководителей разведки и использовать какие-то установки председателя в обсуждении нашего предмета. Листаю записи: «Кризис общества и государства.

Стержень нашей работы – не допустить разрушения Союза. Разжигание национальной розни – это тягчайшее преступление. Необходимо внимательно рассмотреть кадровую политику комитета, в органах госбезопасности должны работать представители всех советских национальностей».

Здесь я что-то вспоминаю и нажимаю на кнопку прямой связи с начальником Управления кадров.

– Анатолий Александрович, помните, я просил вас подобрать двух-трех евреев для работы в ПГУ? Нашли?

– Ищем, но никак не подберем. Все попадаются какие-то, у кого родственники в Израиле или США. Хотя ребята есть толковые.

– Прошу вас, подтолкните исполнителей…

В ПГУ долго работал еврей Соломон Меерович К. С его уходом на пенсию возникла пустота в нашем национальном составе.

Читаю дальше. Записки отрывочны, это не стенограмма, но суть ясна: «Правовая система государства очень несовершенна, многие недавно принятые законы на практике не действуют. Совершенно очевидно, что во многом мы забежали вперед. Нам не избежать перехода к рыночным отношениям, но если бездумно ворвемся в рынок, то погибнем окончательно. Сейчас необходимо стабилизировать и экономическое, и политическое положение. Разъединить эти две задачи невозможно… В экономике придется наводить порядок командными методами, потребуется время, чтобы восстановить хозяйственные связи в рамках плановой системы.

Бороться за выполнение всеми закона – хорошего или плохого, но закона. В случае необходимости применять силу, адекватную масштабам нарушения.

Развертывается кампания, целью которой является ликвидация КГБ как политического фактора. Мы должны отвечать на это гласностью. Принятие закона об органах госбезопасности тормозится, его обсуждение в Верховном Совете пойдет непросто. Комитету нужна современная правовая база, и нам следует активнее доводить свою точку зрения до депутатского корпуса, работать со средствами массовой информации.

Госбезопасность не может оставаться в стороне от борьбы с организованной преступностью. Общество с надеждой смотрит на нас, и необходимо усилить это направление работы за счет других участков. Дело дошло до того, что «теневики» командуют властью.

В стране идет ожесточенная борьба за власть, нельзя просмотреть скатывания отдельных организаций к насильственным методам.

Исполнительность, ответственность, дисциплина – вот на чем мы стоим…»

Все совершенно верно. Эту позицию я разделяю полностью. Нам нужен закон и еще нужнее конкретные результаты в борьбе с преступностью. Разведка, противодействие шпионажу интересуют, но не волнуют народ. Его душат преступники, и народ многое простит тем, кто сможет его защитить от криминальной волны. Способен ли комитет это сделать? Не уверен. Преступность приняла такой размах, что остановить ее можно только чрезвычайными мерами на основе чрезвычайных законов. Власть растеряна и не сможет пойти на это. Власть напугана «демократами», расшатывающими остатки порядка во имя будущего правового государства. И может ли сам комитет работать эффективно?

Дальше Крючков говорил о партии: «Партия перестала бороться за авангардную роль в обществе. Недопустимо говорить о деполитизации – органы госбезопасности не могут стоять вне политики, отсиживаться в сторонке. Что касается департизации, то сам коллектив должен решать, быть ли партийным организациям в стенах госбезопасности. Никто не может лишить человека права состоять в партии. Я против департизации. Партийные организации оробели. Разве они не имеют права спросить коммуниста, как он работает? Надо идти в коллективы, проявлять великое терпение, участвовать в выборных кампаниях. Мы должны отстоять социализм».

Мои взгляды на положение и перспективы партии начинают заметно отличаться от взглядов председателя, и ему это известно. Я против того, чтобы партийные организации встревали, как это было раньше, в наши служебные дела, но думаю, что они могут играть полезную воспитующую и дисциплинирующую роль. Главное же не в этом – Крючков никак не может смириться с мыслью о том, что коммунистическая партия обречена на гибель, он полагает, что и органы госбезопасности могут погибнуть вместе с ней. Трудно себе представить, как сможет наше государство обойтись без партийного стержня. (На моем столе под стеклом постоянным напоминанием лежит листок бумаги со словами Дж. Кеннана: «Если что-нибудь подорвало бы единство и эффективность партии как политического инструмента, Советская Россия могла бы мгновенно превратиться из одной из сильнейших в одну из слабейших и самую жалкую страну мира». Он написал это в 1947 г.) И тем не менее партия уже погибла, ее добили те лицемерные, тщеславные и бездарные люди, которых она сама вырастила. Попытки возродить КПСС бесплодны, они подпитываются иллюзиями. Органы госбезопасности должны реформироваться из инструмента правившей партии в Национальный, чисто государственный институт. Может быть, так удастся сохранить разведку.

В ушах отчетливо звучат слова Владимира Александровича: «Зачем нам будет нужна разведка, если мы потеряем советскую власть?» Это когда-то сказал председатель КГБ Грузии А. А. Инаури. Крючков часто с горькой усмешкой его цитирует.

Скольжение по крутому склону продолжается…

За окном немного посветлело, не слышно стука капель по подоконнику. Пора обедать. Надо бы съездить на Лубянку, пообщаться за обеденным столом с коллегами – заместителями председателя, узнать новости, послушать Крючкова. Иногда во время обеда он говорит откровенно то, что на совещаниях не услышишь. Видно, что председателя одолевают тяжелые раздумья. Сегодня на Лубянку я уже не попаду – дорога в оба конца занимает полтора часа.

Нажимаю две кнопки, на пульте они слева вверху. Под одной написано «Кирпиченко» – надпись не менялась много лет, под другой – «Титов». Недавно на этом месте значилась фамилия Грушко. Вадим Алексеевич Кирпиченко и Геннадий Федорович Титов – первые заместители начальника ПГУ.

Кнопки вспыхивают почти одновременно неярким внутренним светом, в кабинете раздаются усиленные динамиком голоса:

– Добрый день, слушаю!

– Пообедаем? Через три минуты у входа! Дождя нет.

Обеденный ритуал заведен Крючковым: встреча у входа в главное здание, несколько десятков метров до столовой и после обеда десятиминутная прогулка на свежем воздухе.

Здание большим и неровным полукругом замыкает огромную площадь, ограниченную с противоположной стороны бетонным забором. В центре площади искусственный водоем и живописная группа высоких деревьев, затылком к водоему и лицом к кабинету начальника разведки скульптура Ленина – массивная голова на вытянутом вверх постаменте. Устремляются к небу 16 тонких флагштоков, на которых в торжественные дни полощутся флаги Советского Союза и всех 15 республик. Железные тросики под порывами ветра задевают металлические флагштоки, и раздается мелодичный разноголосый звон, словно идет неспешно верблюжий караван. (Азия навеки в моем сердце – я люблю этот звук.) Снизу ряд флагштоков подчеркнут длинной красной полосой, на полосе крупные и четкие буквы: «Имя и дело Ленина будут жить вечно». Площадь, дорожки аккуратно подметены, и лишь асфальт вокруг пруда усеян желтыми листьями.