Софья Бенуа - Муслим Магомаев. Преданный Орфей Страница 12

Умудренный опытом расставания с близкими, Муслим Магомаев зафиксирует в своих откровенных воспоминаниях:

— Человеку трудно без матери, но в жизни без жертв не обходится. У нее были на меня все права, но она понимала, где и с кем мне будет лучше. Хотя мать с затаенной горечью и говорила, что она не только меня родила, но и таланты мои не от Магомаевых, а от нее, она ошибалась: мои таланты не только от нее. От нее у меня голос, от Магомаевых — музыкальность. На меня оказывали влияние и атмосфера семьи, в которой я рос, и наша музыкальная школа… А консерватория? А оперный театр, в который я тоже пришел как в дом родной? Всего этого мать не смогла бы мне дать при ее образе жизни, при разъездах по разным городам. Она понимала это сама и отпустила меня. И за это я ей благодарен… И еще я считаю подарком судьбы то, что рос в той культурной среде, которая и сформировала меня, среди замечательных музыкантов, что окружали меня в детстве и в юности.

Конечно, расставание с сыном нанесло психологическую травму и самой матери, пытавшейся балансировать между инстинктом и желанием дать своему талантливому ребенку самое лучшее для его полноценного развития.

В материале «Неизвестные страницы истории матери Муслима Магомаева — Айшет Кинжаловой»[12] наиболее полно выведен портрет актрисы и женщины, затаившей в сердце печаль, сокрытую от людских глаз.

«В истории Чимкентского областного русского драмтеатра (так раньше назывался ЮжноКазахстанский областной русский драматический театр) много интересных страниц. Но немногим известно, что на его сцене работала мать прославленного Муслима Магомаева — Айшет Кинжалова.

В преддверие 80-летия Южно-Казахстанского областного русского драматического театра своими воспоминаниями с «Комсомолкой» поделились его артисты.

В Чимкент Айшет Кинжалова (Магомаева) приезжала работать дважды: первый раз — в конце 60-х годов, второй — в 80-е. Свидетелей ее первого пребывания и жизни здесь в коллективе самого театра уже не осталось. Из документов сохранились лишь фрагменты: сводная афиша «Открытие VIII театрального сезона» 1965-66 годов (в ней Айшет фигурирует в творческом составе) и фотография коллектива театра 1960-х годов.

Известно, что в эти годы Айшет играла в знаковом спектакле «Черные розы», инсценировке одноименного романа Джамала, в основе которого — душещипательная история любви, как сказали бы сейчас, «мыльная опера». Но тогда ее преподнесли так, что для местного театра «Черные розы» стали равнозначны «Принцессе Турандот» для театра Вахтангова (эта пьеса считается визитной карточкой, спектаклем-талисманом известного российского театра. — Авт.).

Достаточно сказать, что «Черные розы» значились в репертуаре, начиная с 1960-х, вплоть до середины 1980-х годов. Айшет Ахмедовна стала первой исполнительницей главной героини — Биби. В архиве театра сохранилась программка этого спектакля сезона 1968–1969 годов с указанием ее фамилии и инициалов — Кинжалова А.А. Как исполнительница она всегда выступала под этой фамилией. По одним данным, это был ее сценический псевдоним, по другим — девичья фамилия.

В те же годы она блистала в пьесе «Грушенька» (поставленной по центральному эпизоду повести Лескова «Очарованный странник»). По данным газетной статьи той поры, «Грушенька» с Кинжаловой ставилась в чимкентском театре несколько лет подряд, и все это время спектакль шел при переполненных залах.

Нам удалось найти зрителя того легендарного спектакля — преподавателя музыкальной школы Шымкента Изольду Белову, более полувека проработавшую в сфере культуры. По ее утверждению, «Грушеньку» ставили именно ради Айшет Кинжаловой: «Она играла очень проникновенно. Я до сих пор помню огромное впечатление от этого спектакля, ее образ в белой рубашке и с длинными волосами — он отпечатался в памяти, как фотография. Зрители даже стояли в проходах. Она была очень красивой, изящной женщиной, прекрасно пела. Вообще, ее появление в театре и городе произвело какой-то взрыв».

Айшет в образе…

Второй приход больше сохранился в памяти работников театра. В архиве даже нашлись некоторые официальные документы — заявление от 9 ноября 1980 года о приеме на работу (временно) в штат театра, собственноручно подписанное Айшет; приказ о зачислении ее в штат актрисой, а также ряд приказов директора театра Швейцера о ее вводе, утверждении, назначении на роли в разных спектаклях. Во всех этих документах она проходит под фамилией Магомаева.

Между тем, как оказалась звезда в Чимкенте, сейчас уже никто не ответит. А актриса Валентина Федоровна Осипова, близко общавшаяся с Айшет Ахмедовной, предполагает, что, скорее всего, как и все остальные — через актерскую биржу в Москве: «Приезжаешь, становишься на учет, указываешь свой репертуар. А затем из театров идут приглашения. Актер выбирал наиболее подходящий ему вариант».

По всей видимости, в первый приезд город ей понравился, и спустя десяток лет она вновь вернулась сюда. Скорее всего, как предполагают в драмтеатре, на этот раз из Мурманска, где в то время жили ее дети от второго брака Юрий и Татьяна. По биографическим данным известно, что мать Магомаева работала в Мурманском областном театре много лет, там же, в Мурманске, она умерла.

— Когда в 1978 году я приехала работать в Чимкентский театр и узнала, что здесь работает мама Муслима Магомаева, я пришла в восторг! — вспоминает актриса, ветеран Юж— но-Казахстанского областного русского драмтеатра Лариса Ивановна Шаповалова. — Я очень любила песни Муслима, он был для нашего поколения кумиром и легендой. Легендой лично для меня была и его мама. Поэтому я сразу познакомилась с Айшет Ахмедовной, выразила ей свое восхищение Муслимом. И сразу же, «влюбившись» в эту личность, буквально вцепилась в нее. Тогда как раз был какой-то праздник, я пригласила ее в гости. С тех пор мы часто проводили вместе праздники.

По словам ее современниц, Айшет очень любила читать, ходить в кино. Никогда не болела вещизмом. Вопросы обустройства и быта ее интересовали мало. Дома стояли рояль, кровать, приемник с проигрывателем, торшер и все. Но чистоплотность была неимоверная, у нее была «болезнь» — каждый день протирать полы — очень любила дышать свежим воздухом, а также постоянно вываривать кухонные тряпки. Как истинный представитель искусства заниматься хозяйством, особенно готовить, она не любила. Никогда не забивала голову проблемами насыщения утробы. Довольствовалась простой пищей и едой в столовой. В общении с людьми запомнилась очень простым, остроумным человеком, у которого всегда горели глаза. Ко всему прочему, даже в своем почтенном возрасте — тогда ей было под 60, всегда была красивой и подтянутой.