Виталий Никольский - ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта Страница 12

15.12.1941 г. Богородицк был освобожден. Трудно описать волнение, охватившее нас при встрече с жителями города. Со слезами радости они обнимали и целовали солдат и командиров. Старики крестились и крестили проходящие подразделения. Город горел. Едкий дым пожарищ иногда перехватывал горло, а может быть, к этому были и иные причины. Радость победы омрачалась видом разгрома и уничтожения. Войска проходили через центральную площадь, на которой стояла большая виселица в виде буквы П, на которой, тихо раскачиваясь от порывистого зимнего ветра, висели трупы. Их было много. Подростки, женщины, старики. Это были наши советские патриоты, казненные немцами за сопротивление оккупационным властям. Войска проходили мимо виселицы, как бы отдавая воинские почести погибшим бойцам, и не могло быть более убедительной и действенной пропаганды против фашизма, чем вид этих босых обезображенных смертью людей, русских людей, боровшихся с первых дней немецкой оккупации против захватчиков в их глубоком тылу и отдавших за свободу своей Родины жизни.

Ярость, гнев, жажда мести охватывала нас. Они снимали усталость, прибавляли силы, вели неудержимо вперед. Войска двигались к Плавску.

Знают ли сейчас жители Богородицка имена героев, павших при освобождении их города, знают ли фамилии тех казненных оккупантами патриотов, чтят ли их память, помогают ли престарелым родителям этих героев? Время стирает многое, но не хотелось бы, чтобы оно стерло в памяти народной имена и деяния этих людей.

То, что мы плохо готовились к войне, можно было заметить не только в те горькие дни нашего отступления на всех фронтах, но и в радостные для всего народа и его армии месяцы зимнего наступления под Москвой: в освобожденных районах было много мужчин призывного возраста, что свидетельствовало о том, что в решающий момент они не были мобилизованы и остались у врага. Пополнение в армию в процессе наступления приходило очень плохо вооруженным. Не хватало винтовок, пулеметов, не было автоматов. По армии был приказ всем штабным командирам сдать все автоматы, имевшиеся у многих в качестве нетабельного оружия, необходимого в условиях, когда штабы соединений выдвигались прямо на передовую, а штабные офицеры нередко поднимали бойцов в атаку.

Войска первоначально были плохо обучены, в частности, ведению войсковой разведки. Сказалось это и в наступлении. Упоение первыми успехами вызывало иногда притупление бдительности. Помнится широкое поле перед опушкой леса где-то у Сухиничей. По снежному покрову этого поля группами застыли убитые красноармейцы. Оказывается, шел батальон в походной колонне, без охранения, как в лагерях в столовую, и был почти полностью уничтожен пулеметным и минометным огнем немцев. И опять не могу удержаться: если бы мистификатор Резун побывал в нашей шкуре образца 1941 года, вряд ли бы он стал рекламировать фальшивку Гитлера-Геббельса о том, что Красная Армия собиралась тогда напасть на Германию. Только в процессе войны мы научились бить врага по частям, вести бои в окружении и сами окружать и уничтожать противника.

Дорогой ценой мы расплачивались за бахвальство, нежелание перенимать все полезное, в том числе и в области военного искусства за рубежом, парадную шумиху, подменявшую накануне войны скрупулезную работу по подготовке всей страны и ее армии к отпору врагу.

И, несмотря на это, противник от Москвы отходил, упорно сопротивлялся, но отходил, даже бежал, бросая тяжелое оружие, пушки, автомашины, обозы, оставляя склады.

Малоэффективность агентурной разведки в наступлении, проводимой лишь эпизодически засылаемыми в тыл противника маршрутниками из числа местных жителей и переодетых красноармейцев, вынуждала искать более совершенных методов получения информации о немецких войсках. Возникала необходимость подготовки постоянных опытных разведчиков с современными средствами связи, для чего нужно было обучать радистов, вербовать агентуру в оперативном тылу немцев, устанавливать контакты с партизанами, готовить диверсии на важнейших направлениях отхода врага.

К концу декабря наше 3-е отделение кое-что сделало в этом направлении. Было закреплено для маршрутной разведки около двенадцати вышедших из окружения, проверенных, грамотных в военном отношении младших командиров. Начали готовить трех радисток. Их планировалось направить в Вязьму, Рославль и Ельню в том случае, если наступление приостановится. Отделение оснастилось за счет немецких трофеев автотранспортом и оружием, пишущими машинками, а также образцами документов, печатями полевых комендатур, полицейскими пропусками, разрешениями на право ношения оружия немецкими полицейскими. Правда, вся документация относилась к освобожденным Красной Армией районам, но она давала возможность как-то легендировать наших маршрутников под беженцев, бывших полицейских и старост, убегающих от «возмездия большевиков». Для полицейских из числа русских изменников этого было вполне достаточно, поскольку гестапо еще не сумело развернуть свою работу на недавно оккупированной территории, а большие перемещения людей, вызванные войной, затрудняли контроль. Оперативные работники отделения приобретали в ходе работы необходимый опыт, создавались перспективы более успешного ведения разведки в дальнейшем. Командование армии непрестанно требовало достоверных сведений о войсках противника в глубине, но, к сожалению, выполнять эти требования удавалось далеко не полностью.

Период подготовки проходил в ходе боев, наряду с рядом других дел, не относящихся к агентурной разведке. Приходилось выполнять обязанности офицеров связи, участвовать в рекогносцировках, различных расследованиях и тому подобном. Тем не менее к концу декабря мы строили планы качественного и количественного улучшения разведки, над чем напряженно работал наш маленький коллектив. Однако эти планы были внезапно сорваны трагическими обстоятельствами.

25 декабря за городом Плавск Тульской области мы остановились в какой-то деревне на пару часов, чтобы накормить людей и немного отдохнуть. Наше отделение всегда двигалось в некотором отдалении от штаба армии и его разведотдела. Имелся категорический приказ, запрещающий в целях сохранения военной тайны размещать разведчиков, готовящихся к работе в тылу противника, вблизи штабов.

В большом кирпичном доме в центре деревни собрался почти весь наш наличный переменный состав, за исключением находившихся на задании. Хозяйка наварила своей, очевидно, последней картошки, существенной добавки к нашему все еще скудному пайку. Обед обещал быть на славу.

Несмотря на просьбы ребят остаться с ними обедать и большое желание хотя немного утолить голод, который редко покидал нас в то время, я вынужден был уйти: начальник отдела вызывал меня для доклада. Соблазн был велик, но я преодолел его. Через несколько минут после моего ухода в небе послышалось характерное завывание немецких бомбардировщиков, которые сбросили несколько бомб над центром деревни. Когда я туда прибежал, то на месте дома, в котором находились наши люди, дымилась громадная воронка. Прямое попадание крупной авиабомбы не только уничтожило всех наших разведчиков, но и разрушило несколько соседних строений, в которых также находились наши бойцы.