Николай Эпштейн - Хоккейные истории и откровения Семёныча Страница 12

«Победе надо отдавать все силы и на тренировке, и на ринге. Отдавать неделями, месяцами. Перед каждым турниром». Или:

«Нужно быть предельно сосредоточенным, чтобы выбрать удобный момент для атаки. Нужно настойчиво искать этот момент и стараться найти его прежде, чем найдет его противник».

Ну, прямо руководящее хоккейное наставление о переходе от обороны к нападению. Хотя исходит оно от боксера. Ничего удивительного в этом, однако, нет. В спорте общий принцип, генеральная линия поведения любого атлета выражены кратко и емко:

«Хочешь стать чемпионом — работай до седьмого пота и борись».

Эта формула подходит, впрочем, и в целом для любого вида жизнедеятельности. И любой работы. При ее неукоснительном соблюдении люди даже со средними способностями могут достичь многого. В спорте и на этот случай существует отличное определение: «порядок бьет класс». И, напротив, несть числа примеров, когда, к сожалению, люди, одаренные немалым талантом, так и не могут его реализовать по причине лености духа и тела. И происходит это и в спорте, и в науке, и в искусстве. Да где угодно.

Парням, которые начинали играть в «Химике» в период его становления и возмужания, повезло: с ними рядом был человек увлеченный, неравнодушный, великий энтузиаст, жизнелюб, работяга, умеющий слушать других, учиться, набираться по ходу жизни ума–разума. Николай Семёнович Эпштейн — фигура в нашем хоккее уникальная. Или, как нынче говорят, знаковая. Ибо он благодаря своему таланту и страсти смог создать в заштатном городке команду высокого класса, одну из лучших в Советском Союзе, где, как известно, в хоккее толк знали. Не он один, разумеется, создавал. Без поддержки директора Воскресенского химкомбината Николая Ивановича Докторова едва ли что вышло бы у Семёныча. Но его заслуга в том, что он сумел убедить и директора, и многих других влиятельных людей, от которых зависела судьба команды, в том, что он предлагает верный выбор. Убедил, впрягся в дело и как добрый тяжеловоз потянул весь воз вверх. Неспешно, но неуклонно.

Думаю, многие хоккеисты это отлично понимали или угадывали интуитивно. Со многими бывшими «химиками» беседовал я и ото всех слышал: «Семёныч, это наш отец родной, о нем никто плохого никогда не скажет». Вот такой человек. Строгий, но справедливый, резкий, но отходчивый, душевный. Надо — прикроет грудью, надо — не даст спуску, душу вынет, измотает. Действовал Эпштейн, когда того требовала обстановка, круто. Но никто зла на Семёныча не таил. Хотя при другом тренере быть может и затаил бы.

Но вернемся к «листочкам». Вот запись собрания команды от 12 сентября 1971 года. Короткие пометки, но если вдуматься, за ними стоит многое.

«1. Машины. — Беседа в Горкоме.».

Понимать надо так, что через горкомовское начальство выбил Николай Семёнович игрокам легковые автомобили — предмет тогдашнего особого вожделения многих.

2. Дисциплина. Что делать, если тренер принимает решение? а) важность игр и сборов (режим, питание и т. д.); б) отсутствие на сборах (Жучок, Сырцов). Что ж, живите дома, питайтесь дома, но на собрания и установки приходите вовремя…

3. Принудительные тренировки: а) футбол (Жучок и Голиков стояли). Вывод: Жучка переведу на 130 и живи дома, у тебя есть квартира. Голикову — подумай, если будешь трудиться, то оставайся, или же можешь уходить.

4. Разговоры о том, что кто–то уйдет… Да уходите, хоть сейчас, именно сейчас… С учебой помогать никому не буду».

Давайте попробуем расшифровать суть этих отрывочных назывных предложений. Ну, про важность сборов и тренировок расшифровывать особо нечего. А вот про отсутствие на сборах — это важно, ибо всегда и во всех командах находились хоккеисты, которые выступали против существовавшей в советском хоккее системы долговременных сборов в течение всего сезона. Многие тяготились этим «казарменным» положением, просились домой. Вот и решил сказать Семёныч: ах, домой, ну что ж, пожалуйста, но уж изволь на тренировки и предматчевые установки являться вовремя, а коль жить хочешь дома, то и питайся дома за свои собственные, которые тебе клуб платит…

«Переведу Жучка на 130…». Уверен, имел в виду Семёныч, что скостит нападающему зарплату до 130 рублей за то, что «стоит» он на месте, не отрабатывает на тренировках. А с Голиковым все предельно ясно: будешь стараться — останешься в «Химике», нет — можешь идти на все четыре стороны…

Вот такая педагогика по Эпштейну. Замечу, что мысли эти об игроках ведущих, составлявших костяк команды. Игроках, которыми не разбрасываются, на которых опираются и на которых рассчитывают в любую и особенно в трудную минуту. Мог бы Эпштейн предпринять к ним такие суровые меры? Думаю, да.

Узнав Николая Семёновича поближе, я понял, что внутри этого мягкого на вид человека вбит стальной стержень, благодаря которому Семёныч и стал выдающимся тренером, готовым на компромисс с игроками, способным не замечать какие–то отклонения хоккеистов от режима, более того, могущим выпить вместе со своими подопечными (лицемерия натура Эпштейна, жаждущая во всем и везде справедливости, не переносила), но не терпящим расхлябанности, пренебрежения избранным делом, безволия, пустословия, эгоизма.

Семёныч не гнался за дутым авторитетом, не лебезил перед хоккеистами, а уж тем более не был с ними запанибрата. А игроки его и любили, и побаивались, и восхищались им, и готовы были в огонь и воду пойти за своим тренером. Наверное, даже великий Тарасов не обладал такого рода авторитетом, построенным не на страхе наказания и знаменитых тарасовских выволочках, а исключительно на обаянии натуры. Хотя, без всякого сомнения, и Анатолий Владимирович был натурой артистичной и мог обаять при желании кого угодно.

Следующая запись «на листках». Разбор игры «Трактор» (Челябинск) — «Химик». 4‑й круг. 1972 год. 22 февраля.

Установка на игру. Термин — «наложение». Сам по себе мало понятен. Но становится яснее, когда смотришь противостояние, задуманное Эпштейном.

Шорин — Картаев — Белоусов

Ляпкин — Кунгурцев — Сапелкин

То есть на сильнейших челябинских хоккеистов Эпштейн «накладывал мастерство» двух своих ведущих защитников и центрального нападающего Кунгурцева, который мог нейтрализовать любого, самого сильного игрока атаки.

Природин — Бец — Егоркин.

Сырцов Г. — Никитин — Ватутин… Тоже весьма своеобразное «наложение».

Далее — текст, сопровождающий действия подопечных. Текст нелицеприятный. «Уступали противнику в скорости, в единоборстве, в организации контратаки (по центру, особо — в открывании). Не сумели сами сыграть на скорости и не смогли поэтому погасить скорость противника. Мы им проигрываем единоборства и с шайбой, и без шайбы».