Антонио Сальери. Интриган? Завистник? Убийца? - Сергей Юрьевич Нечаев Страница 12

Итак, Катарина Кавальери. Ее настоящим именем было Франциска-Магдалена-Йозефа Кавальер (Kavalier), и родилась она 19 февраля 1760 года в пригороде Вены (по другим данным — 18 марта 1755 года). Ее отец — Йозеф Кавальер — был руководителем хора в одной из церквей. Ученицей Сальери она стала в 1774 году, а дебютировала на сцене в 1775 году, в опере «Мнимая садовница» (La Finta Giardiniera) Паскуале Анфосси. В том же году она исполнила одну из ролей в опере Сальери «Притворная дурочка» (La Finta scema). Потом она вошла в состав труппы Немецкой национальной оперы, открытой указом Иосифа II в 1778 году. В операх Моцарта в период с 1778-го по 1782 год она исполнила около двадцати партий, и композитор утверждал, что она — певица, которой нужно гордиться. Продолжала Катарина Кавальери петь и в операх Сальери, а также в его специально созданных для ее голоса ораториях. Умерла она бездетной 30 июня 1801 года.

Катарина Кавальери, обладая удивительным сопрано, по праву считалась одной из самых великих оперных певиц своего времени. И, конечно же, Сальери обожал ее.

Но как?

Как гениальную певицу, не более того.

Так откуда же берутся «сведения» о том, что они были любовниками?

Подобного рода «сенсации» рождаются очень просто. Вот, например, что писал в своем письме жене после представления «Волшебной флейты» сам Моцарт:

«Вена, 14 октября 1791 года. Дорогая и прекрасная женушка. Вчера, в четверг 13-го, Хофер сопровождал меня и мы пошли повидать Карла. Мы пообедали там и вернулись в карете. В шесть часов я поехал за Сальери и Кавальери, и я привез их в свою ложу. Затем я поспешил за твоей матерью и Карлом, которых оставил у Хофера. Ты не можешь себе представить, как Сальери и Кавальери были любезны, и как музыка, текст и постановка понравились им. Они оба сказали мне, что это опера, достойная быть представленной на самых торжественных праздниках величайших монархов мира».

А вот текст современного автора Э. С. Радзинского:

«Из дневника. 14 октября 1791 года. Я продолжаю пожинать плоды. На днях был на премьере «Волшебной флейты». Зал переполнен. Моцарт ввел в мою ложу Сальери и его любовницу — певицу госпожу Кавальери. Сальери, как всегда, начал рассказывать о своих триумфах. Я давно примирился: жрецы искусства с интересом могут говорить только о себе. В кульминации рассказа, к счастью, погас свет и заиграли увертюру. Опера прошла великолепно. Даже Сальери был растроган и впервые забыл говорить о себе. Когда вошел Моцарт, Сальери его обнял».

В этом тексте, взятом из книги «Несколько встреч с покойным господином Моцартом», информация представляется в виде отрывков из дневника барона Готфрида ван Свитена. Вроде бы одно и то же. Почти одно и то же. Но у Моцарта нет ни слова о том, что Кавальери — любовница Сальери. А у Э. С. Радзинского эти слова есть. Конечно, ведь он писатель и имеет право высказываться так, как ему вздумается. А то, что этим бросается тень на порядочного человека, — какая разница. Главное, чтобы тиражи были побольше и чтобы читалось интересно. А интересно, когда есть какая-то интрига, какое-то «грязное белье» или «скелет в шкафу»…

А теперь добавим к этому «цитатку» из книги 1958 года о Моцарте бывшего журналиста газеты «Правда» Б. Г. Кремнева, и злобный колдовской отвар готов:

«Главарем враждебной Моцарту партии была певица Катарина Кавальери. Она ненавидела Моцарта так, как может ненавидеть только любящая женщина. Она любила Сальери и, похоже, была любима им. Для нее, женщины некрасивой и страстной, избалованной большим успехом у публики, но лишенной успеха у мужчин, эта любовь была больше, чем сильным чувством. Она была для нее жизнью. Сальери же, вообще-то мрачный, становился мрачнее ночи, как только разговор заходил о Моцарте. <…> И хотя Сальери был скрытен и неразговорчив, сердце любящей женщины подсказывало Кавальери, что это не только зависть — это страдание».

Как и за что можно ненавидеть автора, в операх которого ты исполняешь главные роли? Это, похоже, никого не заботит. Главное же заключается в том, что таким вот простейшим способом можно опорочить практически любого человека. Казалось бы, Сальери пришел со своей ученицей на представление оперы Моцарта, и они оба похвалили ее, очень порадовав этим автора музыки. Так нет же: они, оказывается, любовники, и она — женщина некрасивая, а сам Сальери — завидует и страшно страдает от этой зависти, а она еще и ненавидит Моцарта, как может ненавидеть только любящая женщина…

Утверждается, что есть два вида логики — железная и женская, но, похоже, есть и третий вид — логика писателя-фантазера, ищущего сенсацию там, где ее нет и никогда не было. На самом деле, певица-сопрано Катарина Кавальери никогда не была любовницей Сальери. Композитор очень любил свою жену, семейная жизнь была чрезвычайно важна для него.

Да, Сальери, ценя талант Катарины, покровительствовал ей. Да, он обожал свою ученицу, как обожал все, связанное с хорошей музыкой. Все это так, но в этом нет ничего предосудительного, ибо Сальери всегда хранил верность своей жене, памятуя об обете, данном на обряде венчания в церкви. Конечно, многим авторам, противопоставлявшим Сальери гуляке Моцарту, очень хотелось найти «характерные изъяны» и у него, и они это делали, но к реальному маэстро это не имеет никакого отношения.

Сальери не был Казановой, но его харизма не могла не привлекать к себе, в том числе и его учениц, но от этого до определения «любовница» — пропасть. Такая же, как между понятиями «любовница» и «любимая ученица». Именно по этой причине серьезные итальянские авторы предпочитают, например, такие выражения, как «protetto» (протеже) и «un sentimento platonico ma molto intenso» (чувства платонические, хотя и