Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I Страница 12

Семья Якубовичей состояла изъ отца, матери — Варвары Игнатьевны, совершенно глухой, высокой, худой брюнетки, постоянно внутрь себя всхлипывавшей, и четырехъ дѣтей: трехъ барышень и младшаго въ семьѣ — мальчика Володи. Барышни были моими сверстницами и впослѣдствіи, будучи подростками, мы часто видѣлись, веселились, участвуя въ любительскихъ спектакляхъ и домашнихъ вечерахъ.

Самъ Николай Андреевичъ былъ крошечнаго роста, полный, съ плотными немного приподнятыми плечами, съ большой курчавой головой, круглымъ лидомъ, на которомъ было все миніатюрно, кромѣ большихъ золотыхъ очковъ и слегка вьющихся, темно-каштановыхъ усовъ.

Николай Андреевичъ былъ мягкимъ и добрымъ существомъ, въ домашней обстановкѣ всецѣло подчинявшимся неограниченной власти его супруги „Глухарки”, какъ прозвали ее гимназисты. Зато при появленіи среди своихъ подчиненныхъ, онъ принималъ всегда важныя, воистину „директорскія” позы, разставлялъ свои маленькія съ генеральскими лампасами ножки, приподымалъ плечики, складывалъ на выдающемся брюшкѣ свои крошечныя пухлыя ручки, закидывалъ свою курчавую голову назадъ кверху и, поблескивая очками, старался всегда важнымъ баскомъ говорить, причемъ имѣлъ привычку уснащать свою рѣчь частыми вставками словъ: „ну да, ну да!...” Окончившій Михайловскую Артиллерійскую Академію, Николай Андреевичъ былъ математикъ по преимуществу, но въ общемъ оказался хорошимъ руководителемъ ввѣреннаго ему учебнаго заведенія.

Въ 1876 году въ Симбирскѣ было выстроено, въ самомъ центрѣ города, прекрасное и огромное зданіе для военной гимназіи съ обширнымъ дворомъ для строевого обученія и гимнастики. Красно-кирпичнаго цвѣта корпусъ этого зданія состоялъ изъ трехъ этажей, которые впослѣдствіи, при переименованіи гимназіи въ Кадетскій Корпусъ (1881 г.), соотвѣтствовали дѣленію состава учащихся на три роты.

Педагогическій персоналъ состоялъ изъ людей знающихъ и опытныхъ. Особенно посчастливилось мнѣ имѣть исключительнаго по своимъ способностямъ учителя русскаго языка Александра Іосифовича Рязанова, сумѣвшаго сразу же направить грамотность своихъ учениковъ настолько основательно и разумно, что черезъ два года его руководства мы почти всѣ безошибочно освоились съ правописаніемъ родного языка...

Правда, былъ Рязановъ учитель чрезвычайно строгій и требовательный. Таковымъ же по своей спеціальности былъ преподаватель нѣмецкаго языка Гуго Андреевичъ Гульбе — высокій красивый блондинъ съ большой, свѣтлой, пушистой бородой. Французскій языкъ проходилъ я подъ руководствомъ Генриха Ивановича Шапронъ дю-Ларрэ, который сравнительно недавно пріѣхалъ въ Симбирскъ изъ Швейцаріи, будучи первое время гувернеромъ въ семьѣ Бѣляковыхъ. Затѣмъ онъ былъ приглашенъ Якубовичемъ въ составъ учительскаго персонала гимназіи. Молодой, крѣпкій, славившійся своей физической силой, жизнерадостный, занятый немало своей видной наружностью, онъ былъ любимъ своими учениками за свою доброту и лишь кажущуюся взыскательность. Всегда безукоризненно одѣтый, Генрихъ Ивановичъ сумѣлъ за 25 лѣтъ превратиться въ Дѣйствительнаго Статскаго Совѣтника и помѣщика, женившись на представительницѣ одной изъ стариннѣйшихъ мѣстныхъ дворянскихъ фамилій —

Маріи Владиміровнѣ Трубниковой, а его сыновья Алексѣй и Владиміръ поочередно (sic!) были женаты на единственной наслѣдницѣ искони Наумовскаго помѣстья — Натальѣ Алексѣевнѣ, дочери Алексѣя Павловича Наумова.

Учителемъ математики былъ Павелъ Алексѣевичъ Keлейнъ — сухой, угрюмый брюнетъ съ большимъ горбатымъ носомъ и выдающимся острымъ подбородкомъ, считавшійся знатокомъ своего дѣла и умнымъ преподавателемъ.

Естественную исторію мы изучали подъ руководствомъ Владиміра Николаевича Машина, удивительно милаго и симпатичнаго, человѣка среднихъ лѣтъ, чисто русской внѣшности. Былъ онъ видимо лѣнтяй немалой руки, но вмѣстѣ съ тѣмъ, благодаря его задушевно-милому отношенію къ намъ, малышамъ, мы всегда съ большой охотой слушали его немудрые разсказы про природу и легко усваивали все то, что слышали отъ любимаго всѣми нами преподавателя. Машинъ предпочиталъ знакомить насъ съ своимъ предметомъ наглядно, на лонѣ самой природы; поэтому, какъ только наступала весна, Владиміръ Николаевичъ устраивалъ рядъ интереснѣйшихъ для насъ экскурсій по живописнымъ окрестностямъ г. Симбирска. Это единственный изъ нашихъ учителей, къ которому мы любили заходить по свободнымъ днямъ на его частную квартиру, и который всегда ласково и тепло встрѣчалъ своихъ юныхъ учениковъ, показывая разныя разности изъ хранимыхъ у него интересныхъ вещей по его спеціальности.

Предмету рисованія придавалось въ военной гимназіи большое значеніе и проходили мы его подъ руководствомъ Ивана Феликсовича Купровича, который состоялъ одновременно нашимъ класснымъ воспитателемъ. Иванъ Феликсовичъ былъ прекраснымъ человѣкомъ, но страдалъ неизлѣчимой болѣзнью, чахоткой, мало-помалу подтачивавшей его силы и само собой отзывавшейся на его внѣшности и всей его нервной субстанціи.

Самымъ популярнымъ нашимъ учителемъ былъ штабсъ-капитанъ квартировавшаго въ Симбирскѣ пѣхотнаго Калужскаго полка Николай Васильевичъ Колпиковъ, который училъ насъ военной гимнастикѣ и строю. Происходило это ученье въ особой залѣ новаго корпуса гимназіи и, благодаря умѣнію и воодушевленію молодцеватаго капитана, занятія наши проходили всегда съ большимъ и неослабнымъ вниманіемъ и подъемомъ.

Я числился въ 1878 г. въ строю и гимназіи подъ фамиліей „Наумова III-го”, въ отличіе отъ брата Димитрія, въ то время бывшаго въ старшемъ классѣ, и брата Николая — ученика 5-го класса. До сихъ поръ помню, какъ бывало, невольно вздрогнешь при сочномъ повелительномъ выкрикѣ командира Колпикова: „Наумовъ третій”! Особенно любилъ я продѣлывать примѣрныя отданія чести передъ нимъ, какъ воображаемымъ генераломъ, молодцевато проходя и „пожирая” глазами начальство. Насколько строгъ Колпиковъ былъ во время строя и обученія, настолько же снисходительно, мило и душевно относился онъ ко всѣмъ намъ внѣ своихъ служебныхъ занятій и въ частности ко мнѣ, котораго, бывало, нѣжно приговаривая: „Наумчикъ, Наумчикъ”, бралъ своими здоровенными руками и кверху подбрасывалъ, какъ мячикъ.

Потомъ, съ 1881 г., все перемѣнилось. Гимназія была преобразована въ кадетскій корпусъ, и Колпикова замѣнилъ рядъ офицерскихъ чиновъ — командировъ трехъ ротъ и ихъ помощниковъ. Въ общемъ, и внѣшне, и внутренне характеръ прежняго военно-гимназическаго быта и ученія существенно измѣнился, къ лучшему или худшему, трудно сказать. Думается, что излишняя формалистика для дѣтей гимназическаго возраста явилась въ ущербъ сути ученія и воспитанія.