Сергей Смирнов - Адмирал Колчак. Неизвестное об известном Страница 12

И это всё – на фоне доходивших до адмирала новостей из России во время путешествия за океан и нахождения там всего каких-то три месяца. Буквально на следующий день после отъезда стало известно, что новоиспечённый диктатор предпринял широкомасштабное наступление буквально на всех фронтах, которое закончилось… самым сокрушительным поражением русских войск за всю войну. В конце августа Корнилов, будучи уже Главковерхом, и Деникин пошли на прямое нарушение приказа Керенского, вылившееся фактически в мятеж, основной силой которого должны были стать войска генерала Александра Михайловича Крымова. Мятеж не был подавлен – он попросту не удался. Корнилов, Деникин и ещё ряд офицеров были арестованы. Но Керенский, объявивший себя теперь уже и Верховным Главнокомандующим, готовил для участников мятежа форменную резню. И генерал Алексеев принимает пост начальника Главного штаба нового Главковерха с единственной целью – спасти «мятежников». Его стараниями они были размещены не в Петропавловской крепости, а в Быхово, под охраной полка, сформированного в своё время Корниловым же. Спасти от немедленной расправы удалось всех, кроме генерала Крымова – получив известие об аресте, тот застрелился. Как только миссия Алексеева была выполнена, он немедленно подал в отставку и его пост достался генералу Николаю Николаевичу Духонину, руки которого до спасения разваливающегося фронта практически не дошли – с конца сентября Петроград был охвачен непрекращающимися беспорядками, с которыми полиция без поддержки войск справиться была уже не в состоянии. Но одно важное дело, много позже уже, Духонин всё-таки сделал – он освободил корниловцев…

Однако за океаном трудно было рассмотреть, что в октябре 17-го правительство Керенского уже абсолютно ничего не контролировало. 12-го октября Колчак писал: «…моё пребывание в Америке есть форма политической ссылки и вряд ли моё появление в России будет приятно некоторым лицам из состава настоящего правительства». Но ненужность работы миссии адмиралу была более, чем очевидна – некоторые её офицеры стали уже разъезжаться самостоятельно. Тогда Колчак и оставшиеся с ним офицеры тоже приняли решение покинуть Соединённые штаты, отплыв из Сан-Франциско во Владивосток. По прибытии в Японию они узнали о произошедшем в конце октября в Петербурге большевистском перевороте и их функции обессмыслились окончательно – они перестали что-либо и кого-либо представлять.

Решение, что делать дальше, подсказало известие о заключении большевиками позорного Брестского мира – Колчак, предоставив своим офицерам полную свободу выбора, явился в британскую миссию и сообщил о своём желании продолжать войну до победного конца на любой должности, какая может быть ему предложена. И получил назначение на Месопотамский фронт. Однако, успев добраться только до Сингапура, в марте 18-го года он был срочно отозван в Манчжурию. Колчак прибыл в Шанхай, где его «английская служба» и закончилась, фактически так и не успев начаться – русские предпринимательские круги предложили ему возглавить антибольшевистское движение на Дальнем Востоке в помощь уже дерущимся на Юге России войскам Корнилова, Алексеева и Деникина. Колчак взялся за дело «по-колчаковски» и за короткий период объединил вокруг себя все способные сражаться силы, за исключением самых крупных в регионе – амурских казаков атамана Семёнова. Многочисленные попытки совместных с ними действий неизменно приводили к конфликтам с самим атаманом. Анализ, разведка и логика подсказали адмиралу, что за подобным положением вещей стоят японские интересы, задачей которых было ни в коем случае не допустить консолидации русских войск. Колчак решил объясниться с японским Командованием напрямую и выехал в Йокогаму. Жёсткая позиция Колчака, высказанная представителям японского Генштаба, убедила их, что человеком столь несгибаемой воли манипулировать им не удастся, и, всячески затягивая переговоры, решено было под предлогом отдыха и лечения задержать Колчака в Японии и ни в коем-случае не допустить его возвращения в Харбин. То есть поездка Колчака обратилась для него в «золотую клетку». Однако, его новый знакомый, офицер британской миссии генерал Нокс, сообщил Колчаку, что во Владивосток в скором времени отбывает кандидат в руководители тамошней французской миссии, и взялся организовать адмиралу фактический «побег» на отплывающем корабле. Более того – он взялся его сопровождать, так как сам намеривался проследовать в Добровольческую армию Юга России.

Прибыв во Владивосток в сентябре 18-го года, Колчак узнал две новости. Первая – о гибели генерала Корнилова ещё в марте этого года. Что немедленно укрепило адмирала в решении следовать вместе с Ноксом в войска теперь уже Деникина. О возвращении в Харбин можно было забыть – одно его появление там тут же поставит под удар жизни отмобилизованных им людей, так как в теперешней ситуации атаман Семёнов, и уже при прямой поддержке японских войск, немедленно начнёт с ними боевые действия. Вторая новость – о произошедшей в Уфе конференции «представителей различных демократических сил», провозгласившей Директорию «От Волги до Сибири» и сформировавшей Временное Всероссийское правительство, которое в офицерских кругах именовали ещё более смешной карикатурой на правительство, чем Временное правительство Керенского. На сам факт появления каких-то там директорий Колчак внимания не обратил – его успокоило, что хотя бы до Волги он сможет передвигаться по территории России абсолютно легально и под своим именем. И в октябре они с Ноксом прибыли в Омск.

В Омске Колчак ближе присмотрелся к функционерам Директории, и это отвратило его от неё ещё больше – ветви верховной власти объединяли в себе настолько разномастную публику, что она была просто раздираема бесконечными склоками и противоречиями. Колчак предположил, что деятельность этих «правителей» неминуемо приведёт к распаду Директории на кучку мелких квази-государств, и уверился в мысли, что антибольшевистское движение может спасти только военная диктатура. Он отправил генералу Алексееву письмо о желании служить под его началом и начал готовиться к отъезду. Но в очередной раз повторилась история, трижды уже произошедшая с ним в Петрограде – к нему потянулись «ходоки»…

С одной стороны, Колчак был желанной фигурой для наведения порядка в войсках Директории, которые и войсками-то назвать было нельзя. С другой стороны, его откровенно боялись, как боялся в своё время Керенский – память о чудом несостоявшемся диктаторе была ещё слишком свежа. Но на этот раз шансы Колчака были велики, как никогда, и поистине уникальны – как бы в его «свите» присутствовал высший британский офицерский чин! А это открывало известные перспективы в экономической помощи молодой республике со стороны британской короны!.. Зондировать «почву» приходил и весьма известный в Сибири представитель партии кадетов и бывший депутат IV Думы Пепеляев. На его осторожные расспросы Колчак совершенно искренне сказал, что если бы и обладал всей полнотой власти в России, то с готовностью передал бы её Алексееву или Деникину. И это успокоило – и тот, и другой реставрацию монархии в России категорически отрицали. Был у Колчака и глава Директории Авксентьев, который, после личной уже беседы, позже предложит Колчаку через своего Главнокомандующего генерала Василия Георгиевича Болдырева пост военного и морского министра. Надо сказать, скрепя зубами, предложит: ниже – не мог. А выше – откровенно боялся. Двусмысленность и комизм ситуации Колчак оценил – во-первых, название должности в точности соответствовало той, что столь долгое время занимал Керенский. И тоже – во Временном правительстве! А во-вторых – ну, какой морской министр в сибирском-то Зауралье?!! Оценил и – отказался.