Сергей Семанов - Под черным знаменем Страница 12

На Екатеринославщине не было и нет ни гор, ни лесов, ни болот – классических обиталищ для партизанских войск. Однако Махно природным чутьем опять нашел выход, как в таких вроде бы невыгодных условиях бороться с регулярными армейскими частями, будь то германцы, белые или красные. Сутью его тактики стали подвижность, стремительность и неожиданность действий, в этом смысле Махно оказался истинно гениальным партизанским военачальником.

В Гуляйполе он легко и быстро нашел себе сподвижников: командирами стали его земляки, друзья, а в рядовых недостатка не было, множество хлопцев горело жаждой бороться с угнетателями. На исходе жаркого украинского лета Нестор возглавил небольшой, кое-как вооруженный отряд, но цели у него были весьма решительны: бороться не только с оккупантами и их прислужниками, но и разом решить наболевшие общественные вопросы – освободить всех трудящихся от всякого гнета, создать царство справедливости и мира без всяких там властей предержащих. Призыв яркий и горячий, люди охотно на него откликались (потом, правда, довольно быстро приходило разочарование, но… это потом).

Отметим, что на юге Украины в ту пору среди оккупантов преобладали не германские, а австро-венгерские войска, последние же состояли по большей части из чехов, словаков, поляков, венгров и иных народов, которые совсем не желали умирать за империю Габсбургов. Значит, и службу они несли кое-как, и сражались соответственно (вспомним тут «Бравого солдата Швейка»). Воевать с таким противником плохо вооруженному отряду Махно было относительно легко. Еще легче – со слабыми частями «варты» незадачливого гетмана, те вообще готовы были сдаться при первом выстреле. Естественно, это облегчало военные операции махновского отряда, но никак не принижало решительность и смелость его командира. Он понимал или чувствовал: для подъема духа бойцов отряда нужны успехи, хоть бы и незначительные. И вот нападают на сохранившиеся еще помещичьи имения, убивают хозяев и прислугу, не щадят и членов семей, а имущество и скот делят среди окрестных селян. Слава гремит окрест…

Дальше – больше, пришел боевой опыт и уверенность в себе. Разоружают жалкие отряды «варты», а кое-кого и пускают «в расход» – боремся, мол, с угнетателями трудового народа… В конце лета 1918-го года стало ясно, что австро-германский блок вот-вот потерпит поражение: хиреют регулярные войска, смелее и удачливее делаются партизаны. Никаких тут точных сведений нет, есть множество пошловатых легенд. Но есть один примечательный факт, описанный в достоверном источнике. В августе махновцы окружили отставший австрийский отряд, те особенно уж сражаться не стали, сдались. Победа Махно по тем меркам была впечатляющей: взят ценнейший трофей – пулеметы, а также 83 пленных солдата. Махно поступил тут как истый народный вожак: солдат обезоружил, но всех отпустил, более того – каждому дали по 50 рублей и бутылку водки (источник тут чуть грешит, водка в России не производилась с 14-го года, речь шла, видимо, о самогоне).

5 октября 1918 года Германия, разбитая на Западном фронте, запросила у Антанты перемирия. Немного позже капитулировала и Австро-Венгрия. Части германо-австрийской армии на Украине стремительно покатились на Запад, теряя порядок и воинскую дисциплину. Теперь солдаты из недавних оккупантов превратились в толпы беглецов, желающих только одного – поскорее добраться до родины. Тут Махно и его отряды сумели хорошо использовать благоприятную обстановку.

Уже тогда тридцатилетнего Нестора стали называть уважительным званием «батько», а он с конца 1918-го именно этим титулом начал подписывать свои многочисленные приказы и воззвания. По позднейшим данным ГПУ Украины, отряд его насчитывал тогда около 400 человек, но это было ядро, гвардия, из которой вскоре развернулась многотысячная армия. Подчеркнем иное: вокруг Махно сложился круг его ближайших соратников, разделивших с ним судьбу до конца. Всех их следует назвать, источник тут имеется достоверный.

В берлинском издании книги Аршинова-Марина приведен список 28 махновских командиров, некоторые даже с минимальными биографическими подробностями и характеристиками. Здесь мы перечислим двенадцать из них – самых боевых и известных. Перечислим их в той прихотливой последовательности, которая указана в источнике.

Семен Каретник (иногда в литературе его упоминают как Каретников) – батрак из Гуляйполя, анархо-коммунист, образование начальное, расстрелян в Мелитополе красными в 1920 году.

Марченко – крестьянин с Гуляйполя, анархо-коммунист с 1907 года, образование начальное, убит красными в январе 1921 года в Полтавской губернии.

Григорий Василевский – крестьянин с Гуляйполя, образование начальное, убит красными в Киевской губернии в декабре 1920 года.

Б. Веретенников – крестьянин с Гуляйполя, потом рабочий в Петербурге, эсер, с 1918-го анархо-коммунист, в июле 1919-го убит белыми.

Петр Гавриленко – крестьянин с Гуляйполя, анархо-коммунист с 1905 – 1907 годов, расстрелян красными в Мелитополе в 1920 году.

Василий Куриленко – крестьянин села Новоспасовки, образование начальное, убит красными летом 1921 года.

Виктор Белаш – крестьянин села Новоспасовки, анархист, взят в плен красными в 1921 году.

Калашников – образование низшее (городское училище), прапорщик мировой войны, с 1917-го секретарь организации анархистов в Гуляйполе, убит красными в бою летом 1920 года.

Михалев-Павленко – крестьянин из Великороссии, в Гуляйполе с начала 1919-го, у махновцев занимался саперными работами, расстрелян красными 17 июня 1919 года.

Щусь – крестьянин села Б. Михайловка, бывший матрос, в июне 1921-го убит красными в Полтавской губернии.

Иван и Александр Лепетечко (как уточняла настойчиво Галина Андреевна, правильное произношение их фамилии Лепетченко) – крестьяне с Гуляйполя, анархисты, Александр расстрелян красными в июне 1920 года в Гуляйполе.

Большинство из этих махновских атаманов еще не раз будут помянуты в нашей книге, но здесь следует сделать некоторые важные обобщения. Прежде всего, как отчетливо видно, ближайшее окружение Махно состояло из его земляков. Заметим, что это обычная примета социально-национальной группы крайнего толка, так или иначе связанного с насилием (тут вспомним известного «Крестного отца» – социальное там определялось противозаконной деятельностью гангстерского синдиката, а вербовался он по национальному признаку – эмигранты из Сицилии, перебравшиеся в Америку). Махно как вожак революционной группы, поставивший себе и присным решительные и опасные задачи, тоже должен был подбирать в число приближенных людей исключительно доверенных, «своих». Вот отчего десять из двенадцати атаманов – его земляки. Подчинялись они своему «батько» беспрекословно, а ведь известно, что Куриленко, Щусь и некоторые иные сами ранее были вожаками независимых партизанских отрядов; без колебаний слились с Махно и остались верными ему до конца – важнейший показатель авторитета главы повстанческого движения.